Нэт Прикли - Знамение
Яма в восприятии Дравига начиналась примерно там же, где Найл видел черный круг, зато правитель не видел никаких признаков верхних трех этажей. У него даже появилось желание сходить и пощупать пустоту на уровне второго этажа — а вдруг и вправду нечто имеется?
— Не ходи, — предупредил его старый паук. Странное место.
— Я все равно там уже был, — попытался Найл оправдать излишнее любопытство.
— Зря, — коротко парировал Дравиг.
— Может быть, — не стал спорить с ним правитель. Ты никогда не видел ничего подобного?
— Нет, Посланник.
— А как ты считаешь, от этого места не могут исходить вредные излучения на всю остальную долину?
— Я не чувствую ничего подобного, Посланник, — не очень уверенно ответил седой паук. Но место здесь очень странное, мне здесь не нравится.
— Мне тоже, Дравиг, — признался Найл и попросил, — Ты не мог бы взглянуть в «яму». Интересно, на какую глубину уходит эта аномалия.
— Да, Посланник, — подчинился приказу смертоносец, сделал на своих ажурных лапках несколько осторожных шагов и послал правителю новую картинку.
Видимая только Дравигу котловина представляла из себя полусферическое углубление правильной формы, уходящее в земную твердь на несколько десятков метров. Вопреки ожиданию Найла, никакого реактора там не наблюдалось, даже призрачного. Проводов смертоносец тоже не видел.
Четырехэтажная башня парила в центре некой внепространственной сферы, никак не соприкасаясь с ее краями.
Правитель положил копье на траву, крадучись продвинулся немного вперед и оглянулся, устанавливая контакт с сознанием старого паука. Дравиг увидел происходящее, как прогулку Посланника Богини по воздуху, причем каждый раз, в тот самый миг, когда нога правителя опускалась после сделанного шага, под ней услужливо вырастал из пустоты маленький кусочек почвы сантиметров десять толщиной.
— Как ты это делаешь, Посланник? — поразился невероятному зрелищу седой смертоносец.
— Просто иду.
Внезапно Дравиг сорвался с места и помчался к лесу. Найл на мгновение растерялся, потом подхватил копье и побежал следом.
Нагнать смертоносца ему удалось минуты через три. Паук стоял на широкой прогалине среди кустарника и медленно поворачивался всем корпусом из стороны в сторону.
— Что случилось, Дравиг? — с трудом переводя дыхание, просил Найл.
— Только что где-то здесь напали на смертоносца.
Дравиг продолжал водить по зарослям лучом страха, в надежде на то, что неизвестный враг испугается и выдаст свое местоположение движением или мыслью.
— Мне кажется, я знаю, кто на него напал, — «произнося» эту фразу, правитель присоединил к ней импульс легкой грусти, что для паука должно было ощущаться, как соболезнование. Когда мы спустились в долину, то на россыпях у озера на нас набросились два чудовища. Мы не могли разглядеть их до тех пор, пока они сами себя не выдали, хотя приближались почти вплотную.
— Должны же они испытывать чувство страха?!
— Они умеют маскироваться очень, и очень хорошо. Думаю, становясь неразличимыми внешне, таить мысли они тоже научились.
— Ничего, рано или поздно ему понадобится сдвинуться с места. Паук расставил Лапы пошире и замер.
Что смертоносцы умеют лучше всего — так это ждать. Таиться в засаде и терпеливо ждать, не часами, и даже не днями, а неделями и месяцами, не шевелясь, без воды и пищи. Терпение стало главным оружием, с помощью которого пауки покорили людей и стали властелинами мира. Обнаруживая человеческое поселение, они не шли на лобовой штурм, а выращивали специальных преданных слуг, которых потом подсылали в эту деревню или город под видом переселенцев из дальних мест или беглецов из плена, и ждали, ждали удачного момента, когда лазутчики откроют ворота или сообщат об уходе воинов в дальний поход или на охоту, чтобы незаметно прокрасться внутрь, разом парализовать жителей и часть сожрать, а часть превратит в рабов.
Пауки могли ждать удачного момента годами и десятилетиями, а если захват не получался — могли выжидать и сотни лет до следующего удачного случая. Терпение и время — год за годом, десятилетие за десятилетием, век за веком, до тех пор, пока все двуногие не стали покорными рабами восьмилапых, их слугами и телохранителями. Свободными оставалась только кучка дикарей, но и они, как понял потом Найл, сохраняли «свободу» только потому, что смертоносцам время от времени требовалась «свежая кровь» для оздоровления расы слуг.
Именно для этого «свободным людям» позволяли оставаться «свободными» — но время от времени кое-кого из них отлавливали и использовали как мужчин-производителей. Найлу и самому отводилась та же самая участь, и если бы не случай-Правитель тряхнул головой, отгоняя давнишние воспоминания, перехватил копье и отправился в заросли, внимательно глядя по сторонам. Посланник не считал себя свободным от общих обязанностей принести в лагерь добычу для общей трапезы или хотя бы охапку сухих дров для костра.
К вечеру Найлу удалось сбить крупную стрекозу, наивно принявшую его за легкую добычу, а еще потом он заколол двух средних уховерток, приползших перекусить на дармовщинку. В лагерь правитель пришел, сгибаясь под тяжестью нанизанной на копье добычи и с гордостью сбросил ее у ног Нефтис, хлопотавшей рядом с огнем.
— Неплохо, — оценивающе кивнула появившаяся сбоку принцесса. Оставь на утро.
Мерлью повернулась к Найлу и пояснила:
— Сидония со своими стражницами наткнулась на целое стадо афид. Сам понимаешь, у них мясо нежное, а с уховертками за ночь ничего не случится.
Девушка приветливо улыбнулась, и торопливо направилась дальше, а у Найла немного отлегло от сердца — похоже, отчуждение, возникшее после посещения солеварни, наконец-то стало ослабевать.
Правитель выпил немного воды, огляделся, выбирая место для отдыха. После того, как принцесса Мерлью спустилась с плато и привычно подгребла под себя хозяйственную власть в маленьком отряде, лагерь людей быстро принял жилой вид: за то время, что Найл охотился, по краям большого полога появились вертикальные паутины, и все сооружение теперь не напоминало, а действительно стало самым настоящим шатром. Очаг посередине походного дома стражницы обложили крупными камнями, а дрова были сложены неподалеку в аккуратную поленницу. Оба угла примыкающей к скале стены шатра отделялись от общего помещения небольшими дополнительными пологами.
Зная принцессу, нетрудно было догадаться, кому предназначены эти закутки: Мерлью всегда подчеркивала свое королевское происхождение и при каждой возможности стремилась подчеркнуть превосходство над общей массой двуногих. Правда, со званием Посланника Богини ей тоже поневоле приходилось считаться — поэтому, выделяя себе некие преимущества, она то же самое предлагала и Найлу.
