Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)
Холод, тяжесть, беспросветность потихоньку проникли в сердце Артура, и он остро ощутил переживания пилотов-криккитян, повисшие в воздухе кабины, точно грозовое электричество. Они находились перед Рубиконом исторического самосознания своего народа. Это был рубеж, за который никто из криккитян не заглядывал даже в мечтах, поскольку не знал о его существовании.
Тьма Пылевого Облака сдавила корабль. Внутри царила историческая тишина. Миссия «Криккита-1» заключалась в том, чтобы выяснить, есть ли что-то с той стороны неба, откуда, вероятно, и происходил разбившийся корабль. Может, там находится другая планета – ох, как трудно далось это предположение самозамкнутым умам сынов Криккита с его глухой стеной вместо неба.
История собиралась с силами, чтобы нанести криккитянам новый удар.
Но тьма – глухой кокон, оберегающий внутренний мрак, – все еще гудела вокруг корабля. Стена, казалось, все близилась и близилась, густела и густела, тяжелела и тяжелела. И вдруг исчезла.
Корабль вылетел из Облака.
Пилоты увидели алмазную россыпь созвездий – и их души в ужасе взвыли.
Некоторое время они летели вперед, неподвижные на фоне глазастого тела Галактики, которое само было неподвижно на фоне бесконечных просторов Вселенной. А потом развернулись.
– Это необходимо убрать, – сказали криккитяне, направив корабль в сторону дома.
На обратном пути они спели немало мелодичных, наполненных глубоким смыслом песен на темы мира, справедливости, нравственности, культуры, спорта, семейной жизни и ликвидации всех прочих форм жизни.
Глава 13
– Думаю, теперь вам ясно, как все случилось, – сказал Слартибартфаст. Он медленно размешивал ложкой свой искусственный кофе, тем самым приводя в движение жидкие интерфейсы между реальными и нереальными числами, между интерактивными перцепциями сознания и Вселенной, что, в свою очередь, изменяло матрицы потаенной субъективности, которая и позволяла его кораблю лихо переиначивать саму сущность пространства и времени.
– Да, – произнес Артур.
– Да, – произнес Форд.
– А что я должен делать с этой куриной ножкой? – спросил Артур.
Слартибартфаст окинул его суровым взглядом и сказал:
– Да просто вози ею по тарелке. – И продемонстрировал, что именно надо делать.
Последовав его примеру, Артур ощутил легкую вибрацию: в куриной ножке, четырехмерно движущейся сквозь пятимерное (если верить Слартибартфасту) пространство, пульсировала некая математическая функция.
– Не прошло и дня, как все жители Криккита превратились из обаятельных, сердечных, умных…
– … хоть и чудаковатых… – вставил Артур.
– … обыкновенных людей, – продолжал Слартибартфаст, – в обаятельных, сердечных, умных…
– … чудаковатых…
– … маньяков-ксенофобов. Идея существования Вселенной, так сказать, не вписывалась в их картину мира. Они просто не были способны с ней свыкнуться. И потому со всем своим обаянием, сердечием, умом, чудаковатостью, если хотите, решили ее уничтожить. Что такое, Артур?
– Что-то мне это вино не очень нравится, – сказал тот, обнюхивая бокал.
– Ну так отошли его обратно. Все это элементы математического процесса.
Артур так и поступил. Ему не понравилась топография ухмылки официанта, но это ничего – Артур с детства не любил никаких графиков.
– Куда теперь? – спросил Форд.
– Назад, в Зал информационных иллюзий, – ответил Слартибартфаст, промокая губы математической моделью бумажной салфетки, – смотреть вторую часть.
Глава 14
– Криккитяне, – сказал Его Высочайшая Судебная Инстанция, УБНДР (Ученейший, Беспристрастный и На Диво Раскованный) Председатель Судейской Коллегии Общегалактического трибунала, который рассматривал дело о военных преступлениях Криккита, – они, ну сами понимаете… Это просто довольно милые ребята, которые, так уж вышло, увлеклись идеей всех поубивать. Черт, по себе знаю – иногда утром просыпаешься, так просто руки чешутся… Ну да фиг с ним. Лады, – продолжал он после того, как закинул ноги на ограждение и удалил постороннюю нитку из своих пляжных шлепанцев (форма обуви, предписанная протоколом), – отсюда следует, что вряд ли кому захочется жить с этими ребятами в одной Галактике.
И был абсолютно прав.
Нашествие криккитян на Галактику было настоящим кошмаром. Тысячи и тысячи громадных криккитянских крейсеров вывалились как снег на голову из гиперпространства и одновременно атаковали тысячи и тысячи крупных планет. Вначале они захватывали стратегические ресурсы для сооружения кораблей новой волны, а потом хладнокровно превращали обобранные планеты в прах и пыль.
Галактика, в то время наслаждавшаяся периодом необычайного спокойствия и процветания, опешила, как человек, вышедший полюбоваться природой, а встретивший разбойников.
– Я хочу сказать, – продолжал Председатель, озирая ультрасовременный (дело было десять биллионов лет назад, и «ультрасовременный стиль» предполагал злоупотребление нержавеющей сталью и волнистым бетоном) и просторный зал суда, – что эти ребята – самые натуральные фанатики.
Что также было верно. Это единственное удовлетворительное объяснение необъяснимой быстроты, с которой криккитяне взялись осуществлять свою новую главную цель в жизни – уничтожение всего, что не есть Криккит.
Аналогично только эта версия объясняет, почему они столь молниеносно создали суперсложную науку и технику, необходимые для производства тысяч крейсеров и миллионов страшных белых роботов.
Это белое воинство сеяло глубочайший ужас в сердцах всех, кто с ними сталкивался, – правда, в большинстве случаев ужас длился недолго, обрываясь вместе с жизнью реципиента. То были жестокие и упрямые летающие боевые машины. Они размахивали многофункциональными боевыми битами, которые в одном режиме разваливали дома, в другом испускали жгучие омни-деструктивные лучи, а в третьем метали разнообразные гранаты – от простых зажигательных до макси-бумных гиперядерных устройств, которыми можно взорвать большую звезду. Одним ударом биты по гранате робот одновременно выдергивал чеку и с феноменальной меткостью поражал ею цели на расстоянии от считанных ярдов до сотен тысяч миль.
– Лады, – снова сказал Председатель, – наша взяла.
Помолчал, жуя резинку.
– Наша взяла, но хвалиться тут нечего. Это самое – галактика средней величины против одной мелкой планетки, и сколько мы колупались? Секретарь Суда, алло!
– Ваша честь? – спросил малорослый строгий мужчина в черном, поднявшись со своего места.
– Сколько мы колупались, братец?
– Ваша честь, дать точный ответ несколько сложно. Время и расстояния…
