Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация
Батайск, Красные Сады, Пятихатки и Койсуг, некогда составлявшие единый жилой массив, наши части, несмотря на большую заболоченность окрестностей, окружили быстро, всего за три дня. Передовые мотострелковые дозоры подошли к древнему Ворошиловскому автомагистральному мосту через Дон, который находился под контролем ополченцев Демократического Фронта, и установили с ними связь. Почти победа, и оставался сущий пустяк — войти в Батайск, где по самым скромным прикидкам было три большие орды, общей численностью до двадцати пяти тысяч рыл, и покрошить их в капусту. Делов всего ничего, решили в нашем штабе, и отдали команду на штурм городка.
На позиции выдвинулись все четыре бригадные САУ «Мста‑С», десяток гаубиц Д‑30 и полсотни 120‑мм миномётов. Вокруг города заняли позиции все имеющиеся в распоряжении нашего, уже комбрига, полковника Игнатьева, гвардейские части, а полторы тысячи солдат из частей быстрого реагирования в это же самое время готовились наступать с юго‑запада. Всё готово, люди ждут, а приказа нет. Проходит час, другой, и появляется некий высокий чин из столицы, лично приехавший посмотреть на войнуху. Его машина, какой‑то приземистый вездеход чёрного цвета, стоит недалеко от нас, метрах в трёхстах, рядом охраны — не меньше полсотни бойцов, вооружённых с ног до головы, и наш полкан, что‑то увлечённо рассказывающий ему и размахивающий руками. Стратеги, етить их всех в бога душу.
Швирхх! — от расположения отцов‑командиров взвилась ввысь красная ракета, а значит, у нас есть ещё минут двадцать.
Где‑то вдали гулко забахали орудия и ударили миномёты. Это по разведанным скоплениям «беспределов» лупцуют наши «боги войны». Мы готовимся, затягиваем ремни разгрузок, вкручиваем запалы в гранаты и ещё раз слушаем наставления нашего командира роты, выстроившего все группы на узком расчищенном участке земли возле дороги:
— Парни, всем быть предельно внимательными. Сейчас артиллерия отработает, и пойдём вперёд, но дикари все по подвалам сидят, и многие уцелеют, так что схватка будет жаркой. Кроме того, есть их собаки, которые очень опасны. Стрелять во всякую псину, обнаруженную в пределах видимости. Гранат не жалеть, если будет мало, их ещё притянут. На рожон не лезть, геройство здесь не пройдёт, и мы не у себя дома. Не щадить никого! Убивать всех! Заложников или пленников в городе нет, за жизнь мирных граждан можно не переживать. — Он на мгновение запнулся и продолжил: — Вчера на окраине Красных Садов Игоря нашли, пулемётчика из третьей группы. От парня осталась только голова и костяк. Его живьём скормили собакам, видимо, на наш запах натаскивали. Отомстим за нашего товарища! Спецназ, вперёд!
— Вперёд! — отвечаем мы слаженно и дружно и выдвигаемся на исходные позиции.
Артподготовка окончена, и всё смолкает. САУ и гаубицы откатываются назад, в тыл, а миномёты, наоборот, подтягиваются поближе к городку и будут оказывать нам поддержку. Ни слова не говоря, Черепанов пальцем указывает на развалины Пятихаток перед нами и идёт по полю. Мы рассыпаемся по подгруппам и, прикрывая друг друга, следуем за ним. Наша тройка, в которую добавили нового бойца, того самого дезертира, выбранного мной в лагере беженцев и получившего позывной Глаз, идёт левым боковым дозором, всё как всегда.
Окраины Пятихаток позади. В посёлке никого, хотя на других боевых участках полным ходом уже идёт бой, слышна заполошная стрельба, взрывы гранат, а мы шагаем как ни в чём не бывало и ни одного «беспредела» не наблюдаем. Наша рота в центре наступления, вокруг нас наши же гвардейские части, позади БТРы с мотострелковым десантом на броне, а за ними — грузовики с миномётами. За несколько часов, никуда не торопясь, осторожно, на мягких лапах, мы проходим через развалины посёлка Пятихатки и выходим на отрезок настоящей асфальтовой дороги, которая непонятно как сохранилась до наших дней в относительном порядке. В паре километров от нас сам Батайск, но дело к вечеру, и наша сводная гвардейская группа останавливается и занимает оборону. На сегодня мы свою задачу выполнили.
Вечерком, сидя у костра, подозвал к нашему огоньку прикомандированного радиста Костю Свиридова, землячка моего из Горячего Ключа. Вопрос к нему — что и как вокруг нас? Разговорились, и я узнал, что наша гвардейская боевая группа свою задачу выполнила полностью, всё, что планировалось, было сделано, и только в районе Красных Садов нашим разведчикам пришлось провозиться до самого вечера. У другой боевой группы, полностью состоящей из войск быстрого реагирования, напротив, случился полный облом. Они должны были взять Койсуг, но так отгребли, что даже за окраины зацепиться не смогли. Ещё на подходе их атаковали несколько сотен боевых псов, а следом — пара тысяч озверевших дикарей. Пока суть да дело и столичные бойцы оклемались, потеряли почти сотню своих воинов, которые неоднократно заявляли, что именно они лучшие солдаты во всей Конфедерации, а не какая‑то там гвардия. После таких потерь какое уж тут наступление, им бы раны зализать. Нехорошо злорадствовать над людьми, которые делают с тобой одно дело, но, как сказал наш капитан насчёт столичных войск, воевать — это не по улице Красной парадным маршем пройтись. Спору нет, и в этом он прав.
Ночь прошла спокойно, и только пару раз, увидев стайку собак, дозорные поднимали стрельбу. День начался с новой артподготовки. Миномёты долбили по квадратам, и, пока артиллеристы работали, мы перекусили и подготовились к серьёзному бою, который в любом случае нам сегодня предстоял. Батайск — не Пятихатки, там на шару не прокатишь, и это понимал каждый.
Через час, достигнув окраин городка, мы понесли первые потери. Одиночный дикарь, сука такая, из голимого обреза двухстволки картечью вынес одному из наших парней половину живота. Его пристрелили, но нашего бойца уже не вернёшь, а размен один на один для нас полная хрень. Заказали миномётный обстрел, и артиллерия отработала красиво. Развалины по маршруту нашего движения покрылись сеткой вспухающих взрывов, десять минут отдых, и снова топаем вперёд.
Какое‑то время продвигаемся без помех, рывок, перекат, движение только вдоль стен и контроль местности.
— Собаки! — крик нашего снайпера, в ПСО спалившего передвижение боевых псов впереди.
Занимаем оборону, собак немного, всего полтора десятка, кончаем их быстро и двигаемся дальше. Подвал, там кто‑то есть, внизу слышим шуршание и чьи‑то осторожные шаги.
— Гранаты! — негромко говорит Черепанов, который находится рядом с нашей тройкой.
Мы его слышим и одновременно, как на учениях в Кисляковской, не показываясь на свет и держась стен, сдернув кольца, кидаем вниз старые и надежные Ф‑1, произведённые нашими столичными оружейниками. Взрывы! Внутри стонут люди, а мы добавляем ещё по гранате, теперь уже РГД. После того как они отработали, спускаемся в подвал. У самого входа лежат мужчины, человек восемь‑девять — в изломанной груде мяса и костей, точно не скажешь сколько, а рядом два пса, которые ещё живы и скребут по бетону покалеченными лапами, мы добиваем их одиночными выстрелами в голову.
