Франсис Карсак - Сборник "Горы судьбы"
“Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…”
Напряжение антигравитационного поля не было постоянным и ритмично менялось. Меня то вдавливало в ложе, то приподнимало, то вдавливало, то приподнимало…
“Пятнадцать… четырнадцать… тринадцать…”
Постепенно последние детали становились на место. Берантон крикнул:
– Внимание! Когда я подам знак, наступит твоя очередь. У тебя останется ровно одна земная минута. Приготовиться!
“Двенадцать… одиннадцать… десять…”
– Когда я опущу руку, начнется твоя минута. Иди сюда!
Я встал, с трудом дотащился до замедлителя. Он показался мне чудовищным. Никогда, ни за что не смогу я его поднять!
“Девять…”
– Берантон! Я не смогу! Останови…
“Восемь…”
– Слишком поздно! Давай!
Он уронил руку. Я нагнулся, ухватился за деталь, полный страстной решимости. Выхода не было: чудовище уже пробудилось. Теперь я держал в руках наш единственный шанс на спасение – замедлитель реакции, который даст нам время уйти в ахун. Ухнув, как дровосек, я поднял его рывком. Берантон, глядя на мои земные часы, отсчитывал секунды.
– Пятьдесять пять…
Я сделал шаг, положил конец замедлителя на край отверстия.
– Пятьдесят…
Нет, деталь была слишком тяжела! Куда ее поворачивать, направо или налево? Внутри скафандра пот заливал мне глаза.
– Сорок…
О чем думает этот болван Суилик! Он же обещал дать максимальное напряжение антигравитационных полей, когда придет моя очередь!
– Тридцать пять…
Вокруг меня сборщики медленно расползались в стороны, придавленные страшным притяжением. Невероятным усилием я приподнял замедлитель на нужную высоту. Мне показалось, что я уже чувствую дрожь в недрах чудовища. А что, если иссы ошиблись? Что, если килсим взорвется сейчас?
– Тридцать…
Охваченный ужасом, я повернул деталь, но не в ту сторону, в какую надо.
– В другом направлении, в другом направлении, – закричал Берантон. – Двадцать пять…
И вдруг мне почудилось, будто деталь сразу стала легче. Я смог ее повернуть, вставить глубже. Мне оставалось только повернуть ее еще раз. Но куда теперь? Разумеется, в обратном направлении. Но куда я ее поворачивал в первый раз? Совершенно ничего не соображая, я простоял, наверное, целую секунду.
– Двадцать…
– Вот так!
Деталь словно сама встала на место. Берантон машинально пытался отереть пот, струившийся по его лицу под шлемом скафандра.
– Десять, – проговорил он.
– Семь, – отозвался голос Суилика. – Внимание, я снижаюсь. Входите в ксилл!
Купол ксилла накрыл нас. В последний раз я бросил взгляд на волны застывшего металла, которых больше не увидит никто. Как можно скорее, из последних сил передвигая ноги, мы забрались на внутреннее кольцо. Ксилл тотчас взлетел, оставив внизу центральный диск с грозной массой килсима. Он быстро уменьшался и скоро исчез из глаз. Мы дотащились до герметических дверей, вползли в ксилл. Притяжение все еще было так велико, что никто не решался подняться по лестнице. Когда оно немного ослабло, мы полезли вверх, изнемогая от усталости. Я был уже на полпути, как вдруг вся тяжесть исчезла и я почувствовал себя легче пушинки: это ксилл ушел в ахун.
4. ИСКРА В НОЧИ
Один за другим все расходились по своим местам. Я вернулся в сеалл.
– Где мы? – спросил я Суилика.
– Где-то в Пространстве. Надеюсь, достаточно далеко, чтобы ничего не бояться. Подождем взрыва.
– Теперь придется ждать целый базик?
– Нет, больше. Взрыв произойдет через базик, но мы его увидим только через пять–шесть базиков, в зависимости от расстояния до звезды. Ты забыл, что свет распространяется не мгновенно. А что касается волн снесс, которые распространяются быстрее обычных, – не думаю, чтобы взрыв значительно увеличил их поток. Впрочем, попробуем засечь.
Берантон и Сефер готовили регистрационную аппаратуру. Мы ждали. В ксилле царила тишина, нарушаемая лишь мягким гулом вспомогательных двигателей да чуть слышным шипением воздуха, прогоняемого через фильтры. Я уселся поглубже в удобное кресло и, сломленный усталостью, задремал.
Разбудил меня какой-то вопль. Я открыл глаза. Свет был погашен, но экран полыхал яростным пламенем, а на его фоне жесткими тенями выделялись силуэты исса, синзуна и р’бена. Ослепленный, я отвернулся. Суилик, прикрывая глаза одной рукой, другой лихорадочно крутил рукоятку настройки. Приглушенный фильтрами, свет ослабел. Вцепившись в ручки своего кресла, я жадно вглядывался в фантастическое зрелище, в котором была и моя доля усилий, – возрождение солнца!
В глубине черного неба сияло ослепительное, несмотря на фильтры, пятно, расползаясь с каждой секундой. Затем из него вырвались лиловатые языки пламени и поползли в трех направлениях, вытягиваясь, как гигантские пальцы. Картина была грандиозная и жуткая, особенно потому что вокруг не мерцало ни одной звезды. Бледные пятна далеких галактик растворились в сиянии нового светила.
– Суилик, почему ты меня не разбудил? – крикнул я.
– Взрыв застал нас врасплох. Он произошел раньше, чем мы ожидали, а это означает, что мы находимся гораздо ближе, чем думали, даже слишком близко, если говорить начистоту. Посмотри на счетчик радиации!
Стрелка счетчика неуклонно ползла влево, приближаясь к красной черте, обозначающей опасность. Берантон и Сефер невозмутимо наблюдали за приборами-регистраторами.
– Осторожно, уходим в ахун!
Я почувствовал характерный толчок. Экран погас. Почти тотчас последовал новый толчок при выходе из ахуна, однако экран остался таким же темным.
– Куда мы попали?
Никто не ответил.
– Суилик, где мы?
– Откуда я знаю! Где-то в Пространстве.
– Но где солнце? Неужели оно снова погасло?
Мои спутники откровенно расхохотались.
– Да нет же, просто мы слишком удалились: свет сюда еще не дошел. Следи внимательно, и ты увидишь начало взрыва.
Мы напрасно прождали два базика. Внезапно в черной бездне космоса, как раз впереди пятна далекой галактики, загорелась зеленая искорка.
– Взрыв килсима, – проговорил Берантон.
В течение, может быть, двух–трех секунд не было ничего, кроме этой зеленой искры в ночи. Затем вспыхнул ослепительный синий свет. Отсюда, с огромного расстояния, он показался мне ничтожным. Я снова увидел огненные пальцы, гигантские извержения раскаленных газов. Они расширялись, сливались, наконец образовали единую корону, некоторое время переливавшуюся всеми цветами радуги, затем последовало новое извержение, еще и еще – все чаще, все быстрее, все дальше. Теперь даже издали пробужденное светило казалось в два раза больше нашего Солнца. И оно росло с каждой минутой.
