Айзек Айзек Азимов - Транторианская империя
— Да.
— Хвала Земле. Тогда я покину вас. — И, иронически улыбнувшись, он добавил: — С вашего разрешения, конечно.
Премьер-министр, не замечая иронии, кивнул.
Секретарь направился в свой небольшой кабинет. Временами, когда он оставался один, мысли выходили из-под жёсткого контроля и обращались к потайным уголкам его сознания.
Не много места занимали в них Шект, Шварц, Авардан и ещё меньше — премьер-министр.
Перед Балкисом представал вид планеты Трантора, откуда осуществлялось управление гигантскими метрополиями планет всей Галактики. Управление велось из дворца, шпили и изогнутые арки которого он, да и никакой другой землянин, никогда не видел. Он думал о невидимых лучах великолепия и могущества, протянувшихся от солнца к солнцу и сходящихся здесь, в центральном дворце, в руках этой абстракции — Императора, который в конце концов был всего лишь человеком.
Его ум упрямо держался за мысль о собственном могуществе, дающем возможность чувствовать себя богом при жизни. Он сосредоточенно думал о том, кто был всего лишь человеком…
Всего лишь человеком! Как и он!
И он может быть…
Глава 11
УМ, КОТОРЫЙ ИЗМЕНИЛСЯ
Перемены в сознании Джозефа Шварца происходили незаметно. Неоднократно в тишине ночи он пытался проследить ход этих перемен и найти переломный момент.
Сначала был день страха, когда он оказался один в этом странном мире. Воспоминания об этом дне были так же туманны, как и память о самом Чикаго. Потом — путешествие в Чику, так непонятно закончившееся. Он часто об этом думал.
Какая-то машина, проглоченные таблетки. Дни выздоровления, затем бегство, блуждание по городу, необъяснимые события в магазине. И как ясно он всё помнит сейчас, два месяца спустя, насколько точна его память!
Уже тогда всё начало казаться странным. Он стал чувствовать обстановку. Доктор и его дочь были неспокойны, даже напуганы. Знал ли он это тогда? Или же это было лишь беглое впечатление, усиленное затем его догадками?
Но и затем, в магазине, за мгновение до того, как мужчина схватил его, всего за мгновение, он почувствовал его приближение. Предостережение пришло слишком поздно, чтобы спасти его, но это был определённый признак перемен.
И кроме того — головокружение. Нет, не совсем головокружение. Скорее пульсация, как будто в его голове начинала работать скрытая динамо-машина. Ничего подобного в Чикаго не было, если, конечно, предположить, что его воспоминания о Чикаго имели какой-то смысл. Не было этого и в первые дни его пребывания здесь.
Сделали ли с ним что-то в Чике? Машина? Таблетки, предназначенные для обезболивания? Операция? И его мысли вновь, уже в сотый раз, остановились на этом рубеже.
Он покинул Чику на следующий день после неудачного побега, и с этого момента время пошло быстрее.
Гро в своем кресле повторял слова, указывая на предметы или делая движения, так же как до него это делала Пола. И однажды Гро прекратил издавать бессмысленные звуки и заговорил по-английски. Или нет, это он, Джозеф Шварц, прекратил говорить по-английски и стал издавать звуки, которые больше не были бессмысленны.
Все было так просто. За четыре дня он научился читать, удивившись сам. Когда-то в Чикаго у него была, или ему казалось, что была, отличная память. Но на подобное он способен не был. Неизвестно откуда взявшиеся способности Шварца совершенно не вызывали удивления у Гро.
Шварц махнул на всё рукой.
Позднее, когда осень по-настоящему окрасила всё в желтый цвет, его взяли на полевые работы. Он с лёгкостью управлялся со сложнейшими машинами после первого же объяснения.
Шварц ждал привычных холодов зимы, но их не было. Зиму он провёл, разрыхляя и удобряя землю, всячески подготавливая её к весеннему севу.
Разговаривая с Гро, он пытался объяснить, что такое снег, но тот лишь удивлённо посмотрел на него и ответил:
— Замёрзшая вода, падающая как дождь, а? Так это называется снег. Я знаю, что такое бывает на других планетах, но не на Земле.
Позднее Шварц следил за температурой и обнаружил, что она почти не меняется изо дня в день, и всё же дни становились короче. Впервые к нему пришла мысль, что он не на Земле.
Он пробовал читать некоторые книги Гро, но вскоре отказался от этого занятия. Изложенные исторические факты, социологические аспекты жизни этих людей ставили его в затруднительное положение.
Загадки продолжались. Все дожди были однообразно теплы. Шварцу строго запрещалось приближаться к определённым местам, однако голубое сияние горизонта всё сильнее манило к себе.
После ужина он незаметно покинул дом, но не успел пройти и мили, как послышался шум двигателя автомобиля и свирепый окрик Арбина. Шварцу пришлось остановиться и вернуться назад.
— Вы должны держаться подальше от всего, что светится ночью, — раздражённо проговорил фермер.
— Почему? — покорно спросил Шварц.
— Потому, что это запрещено, — последовал резкий ответ, потом длинная пауза, и Арбин добавил: — Вы действительно не знаете, что это такое, Шварц?
Шварц развел руками.
— Откуда вы явились? Вы чужак?
— Что такое чужак?
Арбин пожал плечами и ушёл.
Однако эта ночь имела огромное значение для Шварца, потому что за время его короткого путешествия странные ощущения в сознании он сам для себя определил как Мысленный Контакт.
Он ещё раз прокрутил в своем сознании то, что произошло. Он был один в багряной темноте. Его шаги по пружинящему покрытию дороги были почти беззвучны. Он не слышал и не видел никого вокруг. Он не чувствовал ничего.
Не совсем… Казалось, кто-то прикоснулся к нему, но не к его телу. Это было не совсем прикосновение, скорее присутствие, что-то напоминающее едва заметную щекотку.
Их было два — два разных контакта издалека. Второй (как он различал их?) усиливался (хотя нет, это было неподходящее слово), он становился отчетливым, более явным.
Он знал, что это был именно Арбин. Он знал это, по крайней мере, за пять минут до того, как услышал шум автомобиля, за десять минут до того, как увидел Арбина.
Затем эти мысленные контакты повторялись всё чаще и чаще.
Теперь он всегда знал, когда Арбин, Ло или Гро находились в пределах сотни футов от него, даже если у него не было никаких оснований предполагать, что они там. В подобное трудно поверить, и всё же он начал воспринимать это как нечто естественное.
Шварц проэкспериментировал и выяснил, что может с точностью указать, где находится один из них, он мог различать их, поскольку каждый имел свой, отличный от других, мысленный контакт. Рассказывать об этом кому-либо так и не отважился.
