Джо Холдеман - Миры (сборник)
– Конечно, любишь, – сказал Джон. – Но давай посмотрим на это с другой стороны. Вы друг друга поддерживали в период тяжелейшего стресса. Разрушенные надежды, умирающие беспомощные дети… Вся ваша кропотливая работа оказалась бессмысленной – хуже чем бессмысленной. Вы нуждались друг в друге – или в ком-нибудь, на худой конец – больше, чем в кислороде.
– Я признаю это. – Не стоило упоминать о стрессе, который я испытала, когда мои мужья взяли вторую жену.
– Тогда не может ли быть так, что ты любишь не Сэма, а то, что он для тебя сделал?
– У нас не совещание Кабинета, Джон. Давай на несколько минут отставим в сторону анализ. Что ты испытываешь при этой мысли?
– Я пока слишком мало знаю о нем, чтобы что-нибудь испытывать. Если ты имеешь в виду – ревную ли я, ответ – нет. Возможно, чувствую себя немного уязвленным, даже виноватым. Если тебе нужен Сэм – значит, мы не сумели чего-то дать тебе.
– Дело не в этом. – Боюсь, я поторопилась с ответом, так что стало понятно – это ложь и дело именно в этом. Дайте мне то, что вы даете Эвелин!..
– Мне тут пришла в голову одна мысль, – сказал Дэниел. – Правда, снова из области анализа.
– Я готова смириться.
– Это не касается ни нас, ни Сэма, только восприятия ситуации со стороны, другими людьми. Если Сэм присоединится к нашей линии, в ней окажется четыре члена Кабинета.
– Об этом я не подумала. – Я нервно рассмеялась. – Десять процентов Кабинета в одной кровати.
– И соглядатай из рабочего класса, – вставила Эви.
– В худшем случае произойдет раскол между Инженерами и Политиками, – с улыбкой заметил Джон. – Два выборных блока. Вокруг много более значительных коалиций.
Мы молча переглядывались. Я давно догадывалась, что они все равно перебросят мне мяч, и разрешила проблему с образцовой александрийской уклончивостью.
– Ладно… Я скажу Сэму, что мы должны подождать. Это слишком неожиданно; мы должны подумать, обсудить… Если он тем временем хочет быть моим любовником – отлично; если нет…. это еще не конец света.
– Мы все завтра с ним поговорим, – сказала Эви. – Убедим его, что относимся к нему дружелюбно.
Джон и Дэн согласно кивнули, обменявшись непонятными взглядами.
Год 3. 21
Глава 1
Потери
О’Хара и Сэм Вассерман были любовниками около шестнадцати месяцев, хотя сексуальные отношения между ними имели место только от случая к случаю. Они вместе слушали музыку, иногда исполняли простенькие дуэты (Сэм немного играл на четырнадцати инструментах, правда, ни на одном искусно). Они спорили об истории и политике, вместе плавали четыре раза в неделю, обычно встречались за завтраком или ленчем. Временами он оставался у нее в Учудене, занимая больше половины кровати. Они часто вспоминали Землю. Вместе с Чаритой Ли (Бойл) они составили энциклопедию грязных анекдотов.
Это запись беседы, или допроса, О’Хара 12 декабря (14 Шука 298), проведенная по решению больничного алгоритма. О’Хара доставлена в 2. 37 утра в бессознательном состоянии от передозировки транквилизаторов в сочетании с алкоголем.
(Время 11. 38)
Прайм: Как ты себя чувствуешь?
О’Хара: Сонной. Я все помню, если ты это имеешь в виду, но как в тумане, как будто я сплю.
Прайм: Начни сначала. С Сэма Вассермана.
О’Хара: Пожалуйста, не надо.
Прайм: Это необходимо, чтобы приступить к лечению.
О’Хара: Меня тошнит.
Прайм: Ты должна лечиться. Сэм мертв.
О’Хара: Мы были первые там. После «скорой помощи». Он погиб, работая над скульптурой. Его ударило током. Они сказали, Сэм ничего не почувствовал. Я была единственным человеком в его завещании, поэтому они позвонили мне к Джону. Мы, как обычно, обедали и ждали остальных. Они не отправили его в переработку?
Прайм: Нет. Так было сказано в его завещании.
О’Хара: Он и мне это говорил пару лет назад: что лучше пусть его сбросят с корабля… Он говорил – для него это как табу, переработка напоминает ему каннибализм. Он был вегетарианец. Я тогда пошутила, что это была бы потеря ценного удобрения…
(О’Хара плачет. Мы ждем.)
Прайм: Биомасса одного человеческого существа не так важна. Важно лишь то, что он принял такое решение.
О’Хара: Я знаю. Но почувствовала себя полным дерьмом, такой потерянной и несчастной, что взяла еще одну таблетку транквилизатора, хотя одну уже проглотила за обедом.
Прайм: К тому же алкоголь…
О’Хара: У Джона нашлась бутылка горючего, и мы прикончили ее, разбавив апельсиновым соком. Думаю, я выпила половину… Наверное, даже больше половины.
Прайм: Больше.
О’Хара: Мне так не показалось. Потом еще, меня тошнило от их сочувствия, и я разозлилась, потому что никто из них не знал Сэма по-настоящему, и они не разрешили мне выйти за него прошлым летом, и чтобы не взорваться, я сказала, что хочу побыть одна, и пошла к себе в офис и играла на его арфе, а потом растянулась на диване и заснула.
Прайм: Тебе снилась Африка.
О’Хара: Да, я что-то бормотала?
Прайм: После того как они выкачали содержимое твоего желудка, ты несколько минут говорила, прежде чем заснуть снова. Сон об Африке и мертвецах.
О’Хара: Странно, что не Нью-Йорк и мертвецы. Это было бы ближе к Сэму.
Прайм: Ты помнишь этот сон?
О’Хара: Кошмар, а не сон. Да, помню. Это была вторая поездка, а не первая. Контрольная комната на заирском космодроме, пятьдесят человек лежат вокруг, как мумии, все в белых мундирах, потемневших, в пятнах. Они мертвы уже много лет. И вдруг встали и начали расхаживать вокруг, по-прежнему высохшие, как изюм, а потом место изменилось – это стал здешний парк. Все на борту умерли, но не знают об этом, все, кроме меня, и я бегу в Учуден. Наверное, именно тогда я получила лишнюю дозу… Во сне я хватаю мои запасные пилюли – те, что Эви стянула у меня после катастрофы, и запиваю их вином. Это было не во сне, как я догадываюсь.
Прайм: Дэниел зашел проведать тебя. Ты. лежала на полу. Он не смог тебя разбудить.
О’Хара: Погоди. Я могла умереть? Если б он не заглянул ко мне?
Прайм: Возможно. Капсулы усвоились только наполовину, но то, что ты успела переварить, уже сильно сказалось на пульсе и дыхании.
О’Хара: Люди подумают, что я хотела покончить с собой.
Прайм: Они ошибутся?
О’Хара: Что?..
Прайм: То сочетание и количество алкоголя и лекарств, что ты проглотила, было смертельным.
