Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)
Адвокат Клэйр успела вставить:
– Хотелось бы услышать подробности…
– Ну, как… – продолжала Вивиан. – Взял этот Гилли сосисочку за кончик, обмакнул ее в белый соус и так, покачивая, игриво спрашивает: «Любите?» А соус с кончика мелкими капельками и падает… Ну, разве я могла устоять? А сосиски невкусные оказались – Джек до смерти отравился ими потом.
– Вы занимались доставкой сосисок, мистер Аккерман? – спросила судья.
– Да, но в то время мне было пятнадцать лет, и я не помню такого случая…
– Всех обманутых, брошенных, покинутых – не упомнишь! – раздался крик из зала.
Адвокат Харс вмешался:
– Мое детективное расследование показывает, что в то время, двадцать семь лет назад, когда моему клиенту лишь исполнилось пятнадцать, вам, уважаемый свидетель, было далеко за шестьдесят…
– Вы что здесь? Дискриминацией женщин по возрастному признаку занимаетесь?! – заорала Клэйр.
– Тут некоторых пора привлекать за растление малолетних, – не скромничал Харс.
– Брейк, – сказала судья Райх, разводя дерущихся. – Объявляется перерыв. Во второй части выслушаем аргументы защиты.
7Харс задавал свои детективные вопросы, передвигаясь по сцене, словно танцуя мазурку:
– Миссис Ле Флер, где вы находились пятого в полдень?
– На работе, при исполнении служебных обязанностей, – четко отвечала Шанда.
– А восьмого в семь вечера?
– Мы с мужем посетили службу в храме Святого Варфоломея.
– Какая прекрасная у вас память, миссис Ле Флер! Не напомните ли, что вы делали двенадцатого после девяти вечера?
Услышав вопрос, Шанда разрыдалась, упав на пол. Это были протянутые в мольбе руки Дездемоны. Арией страдающей Виолетты зазвучал Верди. Ермоловой нечего было бы делать рядом с выдающейся Шандольер.
В оцепеневшем зале Харс продолжал:
– Слово предоставляется свидетелю, инспектору полиции.
Нехуденькая тетка в униформе блюстителя порядка излагала суть:
– Двенадцатого вечером был срочный вызов в неблагополучный массажный салон. Среди прочих мною была задержана молодая женщина, лежавшая голышом с высоким усатым мужчиной. Здесь фотографии для обозрения. Позднее была установлена ее личность.
– Вы можете опознать подозреваемую? – жестко вставила судья.
– Да, – ответила инспектор, указывая на Шанду. – Кроме того, у той женщины на левой ягодице была татуировка – в виде накрашенных губ.
– Истец, как часто вы подрабатываете подобным образом? – рявкнула Райх, просматривая фотографии.
Шандольер пыталась ответить, но рыдания прерывали ее.
Харс, глядя на Клэйр, уверенно исполнил позу игрока в гольф, наносящего точный, решающий удар.
– Уважаемый свидетель, – спросила адвокат Клэйр, – вы можете опознать того высокого с усами мужчину, который находился с потерпевшей?
– Безусловно.
– Главный свидетель – вперед! – торжественно изрекла Клэйр.
На сцену вышел нескладный тип с тонкой шеей, похожий на постмодернистского поэта-грача. Он был слегка под мухой, но создавалось впечатление, что таково его обычное состояние. По характерному блеску глаз Харс сразу заподозрил, что свидетеля только что выпустили из психиатрической лечебницы.
– Вдохновение, творческий порыв – вечно искомые… Жизнь отдашь за секундное озарение мысли… Прочувственность сюжета – черства… Я…
– Назовитесь, свидетель, – прервала судья его душевный полет. – Как вы оказались под красным фонарем?
– Я – Ги Ле Флер, художник-авангардист. Постоянные творческие искания требуют перченых квинтэссенсуальных ощущений, создающих транспроцессуальные концепции созерцания… С моей любимой женой Шандой – у нас двое детей – я назначаю свидания на крыше скорого поезда, или под водосточной трубой, или с аквалангом у скал, где большие акулы плавают; в пикирующем самолете, на концерте виолончельной музыки. В тот раз я так романтично затащил Шанду в массажный салон, а потом в полном восторге вызвал полицию….
Клэйр изящно согнулась в позе игрока в гольф, достающего из лунки победный мяч.
Похоронный дом «Шандольер» стал лучшим заведением Флориды.
Снежана Тиге
Байки из-под красного фонаря
– Ну, слушайте, – начал рассказывать эльф, подбрасывая веток в костер…
Жил как-то в теплой стране у западных гор князь. И славился он тем, что охоч был до всякого рода клубнички и развлечений на любовном ложе. Девушки всех рас и народов побывали у него в постели: и тоненькие смуглые южанки, и крепкие дочери севера с золотистыми косами, и черноглазые восточные танцовщицы, и остроухие эльфийки, и зеленокожие оркессы, и даже бородатых гномиц не обошел князь своим вниманием.
Ну и впечатлениями охотно делился.
И прослышал как-то князь, что самые удивительные ощущения и неописуемое блаженство можно пережить только с женщиной-демоном. Вызвал тогда князь к себе придворного мага и говорит: вызови мне демона-суккуба, хочу, говорит, разделить ложе с созданием хаоса и испытать нечто такое, что не каждому смертному под силу.
Попытался было отговорить князя придворный маг, ибо о любовных привычках суккубов истории ходили одна другой страшнее. Но был князь непоколебим.
Вздохнул придворный маг и заперся в своей лаборатории. Начертил он на полу двенадцатилучевую пентаграмму с рунным рисунком по краям, а в центре поместил самокипящий котел, по лучам расставил свечи черные да красные, чтобы на каждый хватило, достал древнюю магическую книгу и принялся варить призывающее зелье.
Ближе к полуночи принес маг князю пузатую табакерку с зеленым порошком. Поклонился и оставил князя один на один с предстоящим приключением.
Ровно в полночь, как было сказано, высыпал князь зелье в огонь камина, полыхнуло оттуда зеленым пламенем, да так, словно шквал по комнате пронесся. Колыхнулись занавеси роскошного балдахина, задуло многочисленные свечи, и поплыл по покоям пряный возбуждающий аромат. А пламя в камине вихрем завертелось, взвилось да и превратилось в дивную демонессу.
Князь как узрел, так и обмер весь. Кожа гладкая, нежная, как огненный шелк. Волосы роскошные, черные, как крыло птицы согг. Грудь высокая, тугая, как наливное яблочко, бедра округлые, движется, словно пламя в очаге играет, а глаза – ну просто адские звезды, полные ярости.
Попыталась было суккуба от связывающих чар избавиться, туда-сюда метнулась, да не тут-то было, крепкие заклятия маг наложил.
– Говори, смертный, зачем призвал меня? – спрашивает демонесса.
А князь ей отвечает:
