Венедикт Ли - Гроза над Миром
…Как больно слышать его злые, гневные слова. Как трудно объяснить ему, эфемеру (проклятое слово!), мотив твоих действий. Как заставить понять себя! Ты собираешься вложить в его глупую башку свои заботы, свои опасения за судьбу Мира… Ваши сознания соприкасаются…
Как ты могла?!.. Как смогла позабыть, что жизнь эфемера настолько коротка, что возможность оставить после себя потомство является ее главнейшим стимулом! Ты отняла его у миллионов людей — вот наглядное доказательство, что ты мыслишь не так как они. Ты смотришь на Ната, видишь себя его глазами, и в тебя входит его нечеловеческий ужас. «Прекрати! Я не хочу! Перестань думать об этом, Нат! Мне больно!!!»
Он не убил тебя, хотя ты это заслужила.
…Одна. Одна навсегда. Притворяешься, что муж у тебя был — ты же помнишь Леонида? Краткая близость с кем-нибудь незначительным — утешение не для души, а для тела… В народе поговаривают, что Хозяйка любит одеваться по простому и ходить не узнанной. О, да, ты и в Эгваль побывала трижды… но возвращалась. Ты всегда возвращаешься.
…Очередная война с Эгваль. Они не помнят благодеяний, а ты столько сил положила на исправление своей страшной ошибки. Зато теперь ты вмазала им хорошо, да только твой бывший мужчина принял командование полуразбитыми армиями и свел дело к ничьей. Пусть. Ты давно забросила свои идиотские планы — придумать такое могла лишь вчерашняя школьница. Но Ренессанс остается твоей последней надеждой и тем горше разочарование. Великая жертва — действительно ужасная жертва.
Неожиданно Григ Децим решился признаться тебе в любви. Твоя ошибка: впустила его в узкий круг доверенных, но не обработала должным образом его ум. Он понял, что ты — не как все, но его это не пугает.
— Григорий, милый, — говоришь зрелому мужчине, не тому безусому юноше, каким впервые его узнала, — Пожалейте меня! Если меня как-нибудь не убьют, то вы состаритесь на моих глазах, а я… Останусь горевать по вас. Моя ноша и так слишком тяжела.
Он по настоящему благороден. Больше вы не встречаетесь, а контакты поддерживаете лишь письменно или по видео. Уйдя в отставку с поста Главного Советника, он принимает твое предложение стать послом Острова в Эгваль. Тебя он не выдаст. Да и не придет никому в голову спрашивать его про такое. Для народа ты гримируешься, издали имитация почтенного возраста выглядит убедительной, да и вблизи тоже. Не торопишся удалаять стершиеся от времени передние зубы, хотя пора — пусть бы выросли новые. Как обманулась Полина! Жаль, нельзя посмеяться с нею вдвоем над твоим маскарадом.
Годы идут и пора уходить. Твоя четвертая вылазка в Эгваль не похожа на предыдущие. Ты — снова молода! Не пожилая правительница, скрывающая следы старости под неприлично обильным макияжем, а молодая, взбалмошная жительница Майи. Избавлена от необходимости таиться. Сбросила с плеч бремя абсолютного судьи — не нужно больше никого ни карать, ни миловать. Живешь в свое удовольствие, а судьба опять возносит тебя все выше, но совсем в другом качестве. Люди тебя полюбили, и такая слава греет тебя гораздо больше.
Не сразу приходишь к дерзкому замыслу: рассказать о себе — прежней. Талант Ива, плюс твои деньги с тайных счетов и… прощальный поклон Хозяйки… сыгравшей в фильме-откровении саму себя! Тебе это дается нелегко — нельзя шутить с памятью, что забыто — забыто не зря. Внезапно оживают тяжкие воспоминания, и ты — готовая кандидатка в дурдом. Обошлось. Ты издавна умеешь справляться с собой, спасибо вам за науку, Наставник Ватанабо… Но горечь осталась — тот, для кого рискнув своей психикой, воссоздала частичку былого, ему когда-то драгоценного, лишь подтвердил необратимость Великой жертвы.
И последняя твоя ошибка из множества, расставленных, как вехи на «Светлом пути». Нельзя было поддаваться искушению! Возвращаться на Остров, чтобы Хозяйка смогла погромче хлопнуть дверью, вводящей ее в Историю. Останься ты в Эгваль и мудрый Валентин, не понукаемый ложными стремлениями Хозяйки, нашел бы приемлемый компромисс. Тихо и спокойно сдал бы Остров, без крови, жертв и разрушений. Но Хозяйка вернулась…. принеся с собой горечь поражения и ужас катастрофы. Всегда, когда ты полагалась на техническое совершенство оружия, ты терпела неудачу. Вереница провалов началась с «Громовержца».
В своем последнем убежище продолжаешь играть обе роли: стоящей одной ногой в могиле Хозяйки и ее молодой пленницы. Это нетрудно при твоих ментальных способностях. В последний свой день ты медитируешь. «Усни же, миз Хайд! Я придумала тебя и, за годы, что мы были вместе, сроднилась с тобой. Моя сестра, мое второе „я“, отвергаю тебя — усни навсегда!»
Документы, уличающие Хозяйку в многочисленных преступлениях, свалены в кучу и пересыпаны термитным порошком. Несколько высших офицеров, не вынеся позора поражения и капитуляции, покончили с собой, их трупы помещены там же. Ты внушила тем, кто еще остается с тобой, что также решила умереть, остаться на обреченном этаже подземного убежища, но милостиво освобождаешь свою пленницу. И поручаешь ей донести до Мира образ молодой Хозяйки! В какую только чушь не поверят отчаявшиеся люди…
Задумано, сделано. Взрыв уничтожает следы, и ты, мрачно усмехаясь про себя, воображаешь, что хоть в этом утерла нос надменному победителю. Накося, выкуси! Ищи ветра в поле, гадай, куда подевалась Хозяйка. О-о-о, если б ты знала, кто тебя ждет! Если б ты знала!
…Но все позади. Ты — Наоми, Эна, Нина… завершаешь свой путь здесь, на мосту над Виольским водопадом. Он снова жив, как жив человек, медленно идущий сейчас к тебе. С каким трудом ты удерживаешься, чтобы не броситься ему навстречу. «Иди ко мне! Иди!» Здесь и сейчас вновь крепко стянутся концы разорванных лет!
— Лево, Кизим! Бери лево! — крикнула рулевому коренастая и плосколицая Аша Солтиг.
Хлопнул парус и фелюга, едва не черпнув бортом воду, легла на другой галс.
— Вот он! — завопил Буг, тыча кривым пальцем туда, где в пенных бурунах всплыл предмет, похожий на выкрашенный желтым буй.
Железный бочонок с приклепанными по бокам ручками, чтобы легче зацепить и поднять на борт. Орха! Орха! Полугодовой заработок экипажа из пяти человек. Брошенный в Виолу в установленном месте (при отсутствии ветра), контейнер всплывает у подножья водопада всегда в одной и той же точке. Так просто и бесхитростно переправляют орху из Вагнока в Гану.
Аша короткими, точными указаниями направляла рулевого. Вдруг голос ее дрогнул.
— Право чуть!
— Ты что, Аша?! — взвыли трое, в то время, как Кизим молча выполнил приказ шкипера, и только потом удивленно поднял брови.
— А-а! Жмурик! Зачем он тебе?
