Айзек Азимов - Путь к Академии
Дорс вяло покачала головой и вымученно улыбнулась.
— Прощай, Гэри, любовь моя. Никогда не забуду… всего, что ты сделал для меня.
— Я ничего, ничего для тебя не сделал!
— Ты… любил меня, и твоя любовь сделала меня… человеком.
Глаза Дорс остались открытыми, но всё было кончено.
В это самое время дверь в кабинет Селдона распахнулась и вбежал запыхавшийся Амариль.
— Гэри, начались демонстрации и восстания, гораздо скорее, чем мы ожида…
Запнувшись на полуслове, он ошеломленно посмотрел на Селдона, перевёл взгляд на безжизненное тело Дорс и прошептал:
— Что случилось?
Селдон посмотрел на него измученными, полубезумными глазами.
— Восстания! Какое мне дело теперь до восстаний! Какое мне дело теперь до всего на свете!
Часть IV
ВАНДА СЕЛДОН
Селдон, Ванда…На склоне лет самой большой привязанностью Селдона стала его внучка Ванда. Осиротев в юности, Ванда Селдон, став взрослой, посвятила свою жизнь психоистории и стала сотрудницей Проекта, заняв место Юго Амариля.
Суть работы Ванды Селдон большей частью остаётся загадкой, поскольку работала она в основном в одиночку. Единственными, кто имел доступ к исследованиям, проводимым Вандой, был сам Гэри Селдон и молодой человек по имени Стеттин Пальвер, чей потомок, Прим Пальвер, четыреста лет спустя внёс неоценимый вклад в дело возрождения Трентора из руин после «Великого Опустошения» (300 г. а.э.)…
Несмотря на то что досконально оценить вклад Ванды Селдон в создание Академии крайне затруднительно, несомненно, он был необычайно велик…
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Глава 1
Гэри Селдон, слегка прихрамывая, вошёл в Галактическую Библиотеку и направился туда, где выстроились ряды скиттеров — небольших самодвижушихся тележек. С помощью этих транспортных средств можно было быстрее перемещаться по длиннющим коридорам Библиотеки.
Однако по пути внимание его привлекли к себе трое мужчин, устроившихся в галактографической кабине и наблюдавших трёхмерное изображение Галактики. Изображение медленно вращалось, имитируя перемещение звёздных систем вокруг центра.
Оттуда, где остановился Селдон, он видел, что отдаленная провинция Анакреон высвечена красными огоньками. Провинция была расположена на краю Галактики и занимала довольно обширное пространство, но звёзд в ней было немного. Анакреон не блистал ни высоким уровнем жизни, ни какимилибо необычайными достижениями в области культуры. Пожалуй, интереснее всего было то, что он находился на громадном расстоянии от Трентора — десять тысяч парсеков.
Селдон, повинуясь безотчетному интересу, уселся у ближайшего компьютера и настроил его на свободный поиск информации. Он интуитивно почувствовал, что столь пристальный интерес к Анакреону обязательно должен был носить политическую окраску — географические координаты этой провинции делали её самым шатким миром из всех, которые пытался удержать в Империи нынешний правящий режим. Селдон смотрел на экран компьютера, но напряженно прислушивался к разговору троих мужчин. В Библиотеке редко происходили политические дискуссии. Если на то пошло, их здесь не приветствовали.
Ни один из троих Селдону знаком не был, и это вовсе не удивительно. Библиотеку посещали немногие завсегдатаи, и почти всех Селдон знал в лицо, а с некоторыми был даже знаком лично, но залы были открыты для всех граждан Трентора. Никаких особых затруднений для того, чтобы попасть в Библиотеку, не возникало — но, конечно, на ограниченное время. Селдон был из числа тех избранных, кому было позволено, так сказать, «копаться» в Библиотеке, он исключительно ценил возможность трудиться в отдельном кабинете, а также иметь доступ ко всем хранилищам и оборудованию.
Один из троих, которого Селдон про себя окрестил Крючконосым (не без причины), негромко, но торопливо проговорил:
— Ерунда. Не смогут же они торчать там вечно, а как только уберутся восвояси, всё станет на свои места.
Селдон понял, о чём речь. Всего три дня назад по тренторвидению было передано сообщение о том, что правительство Империи решило предпринять демонстрацию силы, дабы призвать к порядку зарвавшегося губернатора Анакреона. Проведенный Селдоном психоисторический анализ ситуации показал, что мероприятие это абсолютно бесполезно, но правительство, оскорбленное в лучших чувствах, не пожелало прислушаться к его совету. Теперь от слов Крючконосого Селдон печально усмехнулся — молодой человек говорил его словами, но при этом не пользовался выкладками психоистории.
А Крючконосый тем временем продолжал:
— А если плюнуть на Анакреон, что мы теряем? Он всё равно останется на своем месте, там, где всегда был, — на самом краю Империи. Не может же он собрать вещички и удрать к Андромеде, верно? Значит, ему всё равно придётся торговать с нами, а стало быть, жизнь продолжается. Какая разница, поклоняются они Императору или нет? Никакой.
Второй мужчина — этого Селдон окрестил Лысым, также не без причины, сказал:
— Может, и так, только всё это как бы не само по себе происходит. Отпочкуется Анакреон — следом за ним посыплются другие дальние провинции. Империя развалится.
— Ну и что? — яростно прошептал Крючконосый. — Империя всё равно не в состоянии существовать дальше в таком виде. Она слишком велика. Так пусть Внешние Миры катятся куда подальше — легче будет с Внутренними управиться. Пусть пограничные провинции перестанут принадлежать нам политически, экономически они всё равно останутся нашими.
— Было бы неплохо, — сказал третий, которому Селдон дал кличку Краснощекий, — если бы ты был прав, но боюсь, так не получится. Если пограничные провинции обретут независимость, они первым делом попытаются усилить свою власть и влияние за счёт ближайших соседей. Начнётся война, вспыхнут конфликты, каждый губернатор примется мечтать стать Императором. Всё станет так, как во времена до создания Тренторианского Королевства — мрачные века, тянувшиеся тысячи лет.
Лысый возразил:
— Уверен, всё будет не так уж плохо. Империя, может, и развалится, но быстро придёт в себя, когда люди поймут, что развал означает войну и нищету. Тогда все вспомнят о золотых днях, когда Империя была едина, и всё вернётся на круги своя. Мы же не варвары какие-нибудь. Что-нибудь придумаем, выкрутимся.
— Точно, — согласился Крючконосый. — Не будем забывать о том, что Империя сталкивалась с кризисами всю свою историю, но всякий раз выкарабкивалась.
