Кир Булычев - Последняя война (сборник)
— И он закричал?
— У тебя вырабатывается обязательное качество великого человека… — Старый был недоволен. — Выпадение чувства юмора.
В дом заглянул Казик. Его тонкая гибкая фигура была напряжена. Он никак не мог смириться с тем, что не полетит сегодня на шаре. Но понимал: главнее всего, чтобы шар все-таки полетел, хотя бы и без него. Потому что если он полетит сегодня, то Казика обязательно возьмут в следующий раз.
— Я иду, — сказал Олег. Он был готов.
Они с Казиком вышли из дома. За ними Старый. Он тяжело опирался на палку. Палка была новая, безобидная. Прошлую палку, красивую, серебряного цвета, ему срезал осенью Дик в шипящей роще. Но когда наступила весна, палка в один прекрасный день пустила колючие липкие побеги и попыталась уползти из дома, пока Старый вел урок. За палкой гонялись всем классом, а потом, поймав, отпустили на волю. Палка добралась до изгороди, там пустила корни и превратилась в пышный куст. Старый однажды услышал, как мальчишки собирались на рыбалку и договаривались встретиться «у палки», и догадался, что они имеют в виду.
Олег, уже с поляны, обернулся и поглядел на медленно бредущего старика. Ему вдруг стало его жалко. Старый уже скоро умрет. Он стал хуже ходить, много болеет, даже в школе ему нелегко вести уроки. Он все забывает. Хорошо еще, что дети подросли и скоро уже улетят на Землю. Старый много сделал. Если бы не его школа, никто бы не смог научить детей всем наукам.
На поле, за сараями, некрасивой грудой лежал воздушный шар. Горелка шипела и нагоняла теплый воздух внутрь шара. Но работала она в четверть мощности. Сергеев, который командовал шаром, не хотел рисковать.
Шар был похож на большого горного слона — бесформенную громаду плоти, чуть шевелящуюся во сне. Еще на рассвете шар был просто большим куском тряпки, отдельно сеткой, отдельно корзиной. Все изменилось. Шар оживал.
Коза с козлятами опасливо замерли в стороне.
Когда Олег подошел, Сергеев, стоявший у корзины, спросил:
— Прибавим пламя?
Он обращался к Олегу, как к равному. Он тоже признавал, что шар — собственность Олега, как зеркальце — собственность Марьяны. Но это не означало, что зеркальце не принадлежит всем. Ведь не могло же Марьяне прийти в голову отказать, если кому-то понадобилось зеркало?
— Мы потом тоже полетим? — спросила рыжая Рут.
Все лица казались очень четкими, словно Олег смотрел на них сквозь увеличительное стекло. Вот бежит Марьяна с банкой клея — она заметила, что где-то шов пропускает воздух.
Вот большая Луиза, громоздкая, толстая женщина с отекшим лицом, поправляет ветку, вылезшую из корзины.
Шар вздрогнул, будто вздохнул, и как-то сразу стал круглее.
Олег нагнулся, проверяя, надежно ли он прикреплен к земле.
К кольям, глубоко вбитым в землю, были привязаны веревки. А близко от корзины в землю был закопан гнутый штырь из железного дерева — якорь. Рядом канат, сложенный аккуратными кольцами.
Шар еще раз вздохнул. Теперь он был почти круглым и касался земли лишь в одном месте.
— Я залезу в корзину? — спросил Олег у Сергеева, и голос его неожиданно сорвался.
Он испугался, что другие заметят его волнение и будут смеяться. Про себя он подумал: «Я не Наполеон. Я хочу необыкновенных дел, а не завоеваний. Я не хочу, чтобы из-за меня люди ели из походных кухонь и стреляли из пушек. Люди движутся не потому, что я того хочу, но, если им будет лучше от моих дел, я буду рад».
— Рано еще, не улетит, — остановил его Сергеев. Он не засмеялся.
Неожиданно шар приподнялся, оторвался от земли, но тут же опустился вновь. Крупная сетка врезалась в его тело, и тонкая оболочка пузырями вылезла в ячейки.
— Лучше бы материал был пожестче, — сказал Вайткус. — В будущем обратимся к опыту дирижаблей.
— К какому опыту? — Олег вдруг понял, что дирижабль для него — пустое слово.
— Если промазать шар тонким слоем клея, — сообщил Вайткус, почесывая бороду, — то он станет жестким.
— Что же ты раньше не сказал? — До Олега дошла красота этой мысли, и он обиделся на Вайткуса, что тот скрыл от него такую прекрасную мысль.
— Я только сейчас подумал.
— Это увеличило бы вес, — напомнил Сергеев.
Тут шар окончательно оторвался от земли и криво, под углом к корзине, поднялся вверх.
Олег не стал ждать. Он перелез через край корзины и встал в ней, крепко держась руками за борт.
Корзина была невелика, диаметром полтора метра и высотой по пояс. В середине ее умещался еще запас топлива и несколько мешков с песком — в каждом шаре обязательно должен быть балласт.
Шар медленно шевелился над головой, и до нижнего обода, под которым приделана горелка, несложно дотянуться рукой. Олег потрогал канаты, крепившие корзину к ободу. Канаты были крепкими.
Корзина стояла на земле, можно было легко перемахнуть через ее край и встать на мягкую молодую траву, но Олег ощущал некую отчужденность от всех, кто стоял рядом, как будто все остальные люди были уже далеко внизу.
Корзина дернулась, шар натянул канаты, стараясь поднять ее в воздух.
— Полетит, полетит, отвязывайте! — закричала рыжая Рут.
— Молчи, — оборвал ее Сергеев. — Рано.
Олег, запрокинув голову, смотрел на шар. Он был так громаден, что закрывал половину неба. И был некрасив — неровно склеен, пузырист, веревки как-то неудобно и неловко стягивали его, полупрозрачная белесая оболочка отражала траву и кривые домики поселка. И в то же время в этой нелепой громадине чувствовалась странная сила, которая была и в медленных настойчивых попытках вырваться, оторваться от земли, и в том, как натягивались веревки, державшие корзину, и в том, как гудела горелка и ее гудение увеличивалось и гулко растворялось в чреве шара.
Теперь шар был точно над головой, и канаты сильно натянуты. Олег отвлекся, глядя на шар, и не сразу увидел, что по сигналу Сергеева его помощники наклонились над кольями, к которым привязаны веревки.
— Готовься, Олежка, — предупредил Сергеев. — Сейчас будем отпускать. Крепче держись. Может дернуть.
— Держусь, не беспокойся! — крикнул Олег, глядя, как Вайткус склонился совсем близко — можно дотронуться до спины, — отвязывает узел.
Но тут же Олег чуть было не вывалился наружу.
Как ни старался Сергеев, чтобы все веревки отпустить одновременно, силы его помощников были далеко не равны. Вайткус уже отвязал веревку и крепко держал ее. Дик выпрямился, чуть улыбаясь и показывая всем своим видом, что он принимает участие в несерьезной забаве. Свой канат он держал не очень крепко, шар, хоть и большой, не казался ему сильным. С другой стороны корзины Луиза и Эгли чуть замешкались, отвязывая узлы. Шар как будто ждал этого, с одной стороны веревки еще крепко держатся за землю, но с другой-то уже освобождены, дождался легкого порыва ветра, который пришел к нему на помощь, и как следует дернул.
