Жаклин Лихтенберг - Зелеродов рок
Серджи от этого блюда воздержался, потому что не хотел оставлять Райзу накануне поворотного пункта и дразнить ее запахами еды, ядовитой и недопустимой для саймов. К тому же его аппетит всегда уменьшался вместе с аппетитом Райзы. Впрочем, вряд ли чужак мог это заметить: для нормального функционирования такого крупного тела нужно много пищи.
Райза неохотно ела овощи из тарелки, которую поставил перед ней Серджи, но внимание ее было устремлено к дочери и кружку дженов по другую сторону костра.
Корин и Динни, оба амбров Кеон, говорили по-английски с саймским акцентом. Корин был опытным товарищем; Райза прихватила его на случай, если у Вирены вдали от дома начнется переход. Впрочем, это было маловероятно. Истинной причиной ее решения было стремление дать товарищам из Кеона новый опыт. Особенно технику Зеора.
Джены легко усваивают новый опыт; иногда кажется, что они гибче саймов. Райза видела, как расслабляется Эмстед среди дженов. Наконец он на время отказался от саймского и спросил Корина и Динни:
— Вы родились в общине?
— Я там родился, — ответил Корин.
А Динни сказал:
— Нет, я родился в Норлее, но мама привела меня и мою сестру в Лавин, когда мы были совсем маленькими. Она была джанктом, но не хотела, чтобы мы стали такими же, поэтому отдала нас в школу в Кеоне. Когда я установился… — видя непонимающий взгляд Эмстеда, он объяснил: — Когда я стал дженом и начал производить селин, то принес присягу общине. Сестра прошла переход, но к этому времени мама уже очень болела, поэтому сестра взяла на себя наш бизнес.
— И вот вы стали дженом, — медленно сказал Эмстед, — и поэтому потеряли свое наследство и семью. Точно так же, как саймы на территории дженов.
— О, нет! — возразил Динни. — Я акционер Кеона, а Кеон партнер в шильтпроновом заведении Верлы и во многих других предприятиях. А что касается семьи, то именно поэтому я чуть медленней развиваюсь как товарищ. Большую часть своего Первого Года я провел с мамой. С ней не мог все время быть проводник, а джен может облегчить ее положение, когда не может сайм. Только после ее смерти я смог полностью погрузиться в подготовку к работе товарища.
Райза заметила, что Хью и Китти внимательно слушают. В Найвете ребенок джанкта, поступающий в общину, навсегда расстается со своей семьей. Но как привлечь большое количество людей к своему жизненному стилю, если не преодолеть эту пропасть?
К тому времени как они достигли Зеора, Эмстед упорно пытался говорить на саймском, обращаясь к английскому, только когда никто не мог понять его слов.
Зеор удивил: расположенный рядом с небольшим городом, он прятался в прекрасных пологих холмах и выглядел точно так, как Кеон, каким его впервые увидела Райза. И это самая известная и процветающая из общин?
Оставшись наедине в помещениях для гостей, Райза наблюдала, как Серджи осматривает занавеси с заслуженно знаменитыми рисунками Зеора.
— Одобряешь? — спросила она мужа.
— О да, — ответил он. — Рисунок необыкновенный. Я мог бы попытаться повторить его в серебре. Получилось бы отличное ожерелье для тебя — нет, не качай головой. Знаешь, как ты меня сердишь, когда отказываешься носить украшения?
— Я всегда ношу звездный крест, который ты мне дал, — ответила она, — а также кольцо Кеона и нашу свадебную ленту. Этого достаточно. Если бы было по-твоему, ты разукрасил бы меня, как новогоднюю елку.
Он рассмеялся.
— Ну, когда я попробовал скульптуру, ты не позволила мне выставить мою лучшую работу.
— Не думаю, чтобы бронзовая скульптура обнаженного сектуиба Кеона добавила бы достоинства общине. Вот когда я пожалела, что не обладаю талантом художника, Серджи. О, как бы мне хотелось поменяться с тобой местами! Это с тебя нужно рисовать портреты и делать скульптуры.
Он схватил ее за руки и уложил в постель рядом с собой — не страстно, а просто в радости пребывания вместе.
— В тебе достаточно талантов, чтобы мне понравиться, — заверил Серджи.
Тем вечером у них появилась возможность продемонстрировать один из своих талантов. Обеденный зал Зеора расчистили для праздника в честь гостей. Когда они ждали начала торжества, к ним присоединился Эмстед. Райза говорила Серджи:
— Видно, что Зеор процветает: текстильная фабрика и красильные мастерские приносят большой доход, но их строения без всяких удобств, система отопления древняя, они по-прежнему прячутся за стенами и ничего не тратят на комфорт. Заметил, какие у них тарелки в столовой? Отличного качества, удобные, прекрасно сделанные — но глина, ни одного дорогого красивого предмета. Шеф-повар объяснил мне причину.
Она замолчала и искоса взглянула на Серджи.
Серджи вздохнул.
— Ну, хорошо. И в чем же причина?
— Если они продемонстрируют свое истинное богатство, джанкты нападут на извращенцев: ведь те позволяют себе так жить, потому что не покупают дженов. Ты видел выбоины на их стенах. Джанкты Найвета считают общины экономической угрозой.
— Вы говорите так, словно довольны этому, — сказал Эмстед. В его нейгере было явное удивление.
— Эта территория — обширный рынок для наших товаров, — объяснила она. — Если мы поможем решить их проблемы, через несколько лет община раскроет свои ворота и будет торговать с джанктами — которые больше не захотят быть джанктами. Тогда они готовы будут договориться с вашими людьми, Харрис.
— Надеюсь, — ответил тот. Райза снова злиннила что-то в его нейгере, но не могла определить, что он от нее скрывает. И она, и все сопровождавшие ее саймы знали, что этот человек сказал им не всю правду о том, почему оказался с ними. Но то, что он сказал, было правдой, и поэтому Райза ему верила — с определенными оговорками.
Появился Динни амбров Кеон — с шильтпроном. Обитатели Кеона недоумевая смотрели на саймский инструмент в руках джена, но Райза про себя улыбалась. Она ждала сюрприза.
Шильтпрон создан для одновременной игры пальцами и щупальцами. Динни еще малышом научился играть на звуковых струнах. Его научил Амбру, саймский музыкант, благодаря таланту которого заведение Верлы прославилось по всей территории Залива.
Амбру умер до того, как Динни установился. Он оставил мальчику свой инструмент, завещав играть, чтобы приносить людям счастье, как всегда делал сам Амбру.
Когда умирала его мать, для нее огромным утешением было слушать, как играет сын. И печаль привела его к открытию: хотя у него нет щупалец, чтобы вызывать нейгерический резонанс инструмента, он может делать это с помощью своего селинового поля.
Он начал играть, и разговоры один за другим прекратились, внимание всех захватила негромкая музыка. Другие товарищи подхватили ее нейгерический резонанс, и вскоре зал заполнился изящной мелодией на двух уровнях.
