Слай Аллес - Алмазный Гепард (часть 1 и 2)
И направился к двери.
Я провожу вас, Лэндо! — встала Ирэн.
— Почту за честь, — улыбнулся я, предлагая ей руку.
Мы вышли вниз. Я с опаской глянул на ступени. Да…
Сумев тем не менее спуститься, я более твердой походкой подошел к Астору, стоявшему недалеко.
— Ну вот, — вздохнул я, положив руку на седло.
— Лэндо, спасибо еще раз! — сказала Ирэн.
Ее глаза сейчас напоминали сверкающие над нами лучистые звезды.
— Я должен был это сделать!
— До свидания, — сказала она тихо, когда я приготовился взобраться на коня, — Нет! Подождите!
— Да? — повернул я к ней свое лицо.
Не успев ничего сообразить, я вдруг почувствовал на своих губах мягкие ароматные губы, а мою шею обвили нежные руки…
Простояв вот так минуту, а может и пару веков, мы, наконец, с обоюдным сожалением разомкнули уста, находясь еще в струях блаженства. Понимая ненужность слов, я вскочил на Астора. Но в последний момент успел заметить в одном из окон жестокую усмешку Друмма. Он сжал рюмку, которую держал в руке, и до меня донесся звук хрустнувшего в руке хрусталя.
15. Волшебный бал
Ох уж эти мне H.-Sapiens!.. молнией их что-ли стукнуть?
ЗевсНа следующий день в обед ко мне пришел Амадей. У меня гудела голова, но я не подавал вида. Он завел разговор о музыке.
Амадей до сих пор был под впечатлением услышанных мелодий.
— Они мне открыли совершенно новые горизонты звуков, — всплеснул он руками.
— Я рад, что моя музыка вам запомнилась, — улыбнулся я.
— Поверите, — сказал Амадей, — мои руки всю ночь переписывали мелодии по памяти.
— Что-о-о…? — у меня отвисла челюсть.
— Для меня это несложно, — продолжал он, — Вполне обычное занятие. Кстати, в вашу честь устраивается бал?
— Да, — рассмеялся я, — Что-то в этом духе. Но в принципе не из-за чего особенно и говорить.
Разговор незаметно перешел на вечернюю стычку. Я не стал себя расписывать героем, просто сказал, что мне в ней повезло. Амадей высоко оценил мои действия, после чего пожелал мне удачи, и мы раскланялись.
В течение дня я узнал, что вооруженные силы стянуты к какому-то стратегическому объекту. Это не заинтересовало меня. Но еще кое-что меня просто взволновало — после полудня было совершено нападение на Моцарта. Его избили и ограбили. Налетчик был одет в одежду, аналогичную моей, в маске и профессионально скопировал мой смех. Несмотря на это, композитор отказался от расследования. Узнал я это около шести вечера.
Первой мыслью было — ехать к Моцарту, но мне сообщили, что его нет дома. С тяжелым сердцем я поехал на бал к фон Лайнетам. Поразительно, но там Амадея тоже не было. Ирэн, не отходя от меня ни на секунду, сумела немного поднять мое настроение. Стараясь не портить праздник, где был "Grand person", я дарил улыбки и радость. Однако в глубине мозга меня мучила тревога.
Друмм как ни в чем не бывало кивал мне и живо включался в разговоры, тем более что никто не осмелился бы отказать ему, кроме меня. Но мне было не до него. Говорят, побывав на одной вечеринке, ты побывал на всех. Это в определенной степени верно, но мне никогда не попадалась вечеринка лучше этой. Дружеское отношение фон Лайнета, обилие веселых друзей, музыки, прекрасная девушка, обращающая на тебя все внимание! И самое главное — она окончилась совершенно мирно, в отличие от предыдущей.
Надо ли что-то еще? Но мысль об Амадее неотвязно следовала за мной. Чтобы хоть чуть отвлечься, я много пил.
Бал продолжался до трех утра. После чего многие гости начали разъезжаться, тепло прощаясь со мной и фон Лайнетами.
Я тоже решил, что пора и вскорости подошел проститься с Леопольдом.
— Ну как, милорд? — похлопал он меня по плечу.
— Было потрясающе! Спасибо! — пожал я ему руку, — Я этого никогда не забуду. До встречи!
C Ирэн мы нежно расстались.
— Спокойной ночи! — шепнула она мне, коснувшись моих еще влажных от поцелуя губ.
— До завтра, — улыбнулся я.
Астор в этот день отдыхал у "Гордого петуха", поэтому обратно я возвращался в карете.
Вспоминая горячее прощание с Ирэн, я почувствовал нарастающую в груди бурлящую силу. Мне стало жарко.
— Эй! — крикнул я вознице, — Дальше я пойду сам!
— Как скажете, господин, — кивнул он.
Покачиваясь, я выбрался из кареты. Поправил шпагу и бодро зашагав вперед, чувствовал, как алкоголь из выпитых бутылок приносит вред моему организму — в глазах все качалось и терялись очертания. Однако сейчас мне было море по колено.
Уже рядом с гостиницей я заметил странную тень, но смахнув это на проделки зрения, не обратил на это внимания. А зря…
Ночью, когда мое усталое тело уже расслабилось в предвкушении сладостного сна, а голова погрузилась в живой туман грез, меня грубо вырвали из блаженного состояния. Последнее, что я помню, это был гигантский волосатый кулак, врезавшийся в мою челюсть и стремительное приближение пола…
В чувство меня привел поток ледяной воды. Я стоял перед глухой стальной дверью, поддерживаемый двумя дюжими молодцами. Глаза заливала кровь. Во рту стоял соленый привкус. Кажется, меня недавно били.
Мрачная дверь с оглушительным скрежетом отворилась, резанув меня по нервам.
— Пожалуй, поспать сегодня будет проблематично, — подумал я, не в силах двигать окровавленными губами.
Передо мной был черный проем. От него веяло холодом и запахом смерти. С ужасом в ошеломленном мозгу я сообразил, что меня собираются отправить именно в этом направлении… Едва я это понял, как почувствовал, что лечу во мрак. Скользнув по мокрым камням, я успел обернуться и крикнуть:
— Почему? Где я?!
Фигура в черном ткнула в меня толстым пальцем.
— Ты обвиняешься в умышленном убийстве Леопольда фон Лайнета! Суд завтра, но ты там не нужен! А казнь… — он загоготал зловещим хрипом, — сегодня утром, в девять ноль-ноль! Ты уже — покойник!..
После этого непроницаемая чернота разделила нас.
16. Тюрьма Империи
Неплохая тюрьма. Выглядит крепкой.
Дэвид КопперфильдЯ не мог спать. От моей одежды остались жалкие обрывки. Страх проникал вглубь потрясенного мозга. Боже! Я, волей случая оказавшийся в этом времени, попал в тюрьму!
В какой-то момент мои нервы не выдержали, и я рванулся к двери, колотя по металлу, в кровь разбивая кулаки. Из моего горла вырывался истошный крик:
— Убийцы! Выпустите меня отсюда! — Ответом было лишь капание с потолка.
Наконец, обессиленный, я опустился на пол. На него упали две прозрачные слезы…
