Александр Арбеков - Баллада о диване
— Ну, ну…
— Хватит нукать! — разозлился я. — Скажи мне прямо и чётко, откуда ты взяла деньги на покупку мне такого бронежилета, вернее, броне плаща!? Он — единственный на планете, уникален и явно сделан по неизвестной современной науке технологии!
— Солнце моё! Ну, продала я Южное Поместье, ну и Бог с ним! — досадливо усмехнулась Леди Ли. — А технология когда-нибудь станет известна всем. Есть у меня один знакомый учёный… Мой давний и преданный поклонник, друг. Гений в области нано технологий. Его считают безумным. Собственно, так оно и есть. Все гении безумны. Это старая, как мир, истина.
— Чёрт с ним, с этим учёным-поклонником! Но как ты могла продать Южное Поместье!? — возмутился я. — Ты что, сошла с ума!? Южное Поместье… Как это стало возможным!? Боже мой, невероятно! Но, благодарю, спасибо. Большое спасибо!
— Не за что…
— Жаль, очень и очень жаль… Стоп, стоп, стоп! Так Южное Поместье принадлежало тебе, а не мужу?
— Да, мне.
— Вот как?
— Да, именно так!
— Жаль. Очень и очень жаль… — огорчённо и печально произнёс я. — Мы с тобой нехило там развлекались. Никого рядом… Только мы вдвоём. Только я и ты, только мы с тобой… А какой был сеновал, где мы с тобой кувыркались, а какая природа, а какая конюшня, а баня, а прозрачный пруд с этими роскошными рыбами и прекрасными лебедями! Жаль. Очень жаль! Сочувствую и сожалею. Поражён и потрясён… Постараюсь со временем восполнить данную утрату, хотя она, честно говоря, невосполнима. Абсолютно невосполнима! Ужас какой-то, прямо беда!
— Ничего, милый, ну не волнуйся ты так! У меня этих поместий ещё семь штук. Помимо двух яхт, трёх самолётов, четырёх вертолётов и пяти прекрасных Островов в океане.
— Вот как?!
— Я не хочу упоминать об урановых, серебренных и алмазных рудниках, о металлургическом заводе, нескольких нефтяных скважин и о двух спутниках на орбите!
— Ничего себе! А я думал, что твоё благосостояние обеспечивает и определяет твой муж! — изумился и огорчился я. — Вот это да! Чёрт возьми, чёрт возьми! Надо же! Ничего себе! Я чувствую себя полным засранцем и придурком, а кроме этого и несчастным простофилей, а так же конченным идиотом! Дайте мне, пожалуйста, самую убогую и нищую суму! Но первый взнос всё-таки внесите в неё! Без первого взноса никуда! И поношенные сандалии мне, и рванные штаны, и самого тощего, голодного и старого пса в придачу, который мелко трясётся и постоянно скулит и непроизвольно писает и беспрерывно срёт! Но, главное, — первый взнос!
— Клоун! — улыбнулась Леди Ли и ласково погладила меня по щеке. — Ты — мой самый главный взнос!
— Я тебя люблю!
— Я тоже!
— Я тебя безумно! Но вернёмся к теме твоего мужа!
— Ха, ха, ха! — слегка истерично засмеялась Леди Ли. — Ты думаешь, с чьей помощью этот конченный придурок стал Маршалом? До того, как мы поженились, он являлся полным оборванцем. Ну, не совсем, конечно, но по сравнению со мной был таковым.
— Ты его любила?
— Нет. Люблю только тебя, — осторожно ответила Леди Ли.
— А тогда какого рожна ты, дура, вышла за него замуж? — мрачно удивился и кране расстроился я.
— Дура и есть дура… Мой папа настоял. Какие-то политические игры и интриги, корпоративные и клановые интересы. Но, в принципе, мой будущий муж мне нравился. До поры до времени был неплохим мужиком. В самом начале… Ну, а затем что-то непонятное произошло, что-то случилось, — Леди Ли на мгновение задумалась, потом тряхнула головой, рассыпав по плечам чудесные и роскошные волосы цвета глубокой тьмы. — Давай оставим эту неприятную тему в покое.
— Давай… Ради Бога! Слушай, за что же ты меня терпишь? Не пойму, хоть убей! — задумчиво произнёс я и пристально посмотрел кошечке моей обожаемой в глаза. — Чувствую какой-то подвох! Он всегда имеет место быть в ситуации, когда мужчина и женщина имеют разное общественно-социальное и материальное положения, но находятся вместе.
— Я тебя не терплю, дурачок! Я тебя просто очень сильно люблю! Безумно люблю! Нет никакого подвоха! Так называемое терпение не является таковым, пока оно касается любимого человека. Когда любовь уходит, то только тогда проявляется и обнажается терпение, как скелет в теле умершего, мясо которого сгнило, понимаешь? Раз и навсегда!
— Боже мой! Ну что ты такое несёшь?!
— А, вообще… Трахаешь ты меня изумительно и блестяще! Я не знала и не знаю мужчин, подобных тебе, мой Герой и нереальный и невероятный любовник! — улыбнулась Леди Ли.
— Понятно, понятно… Вот в чём весь секрет, как всё, оказывается, просто, — печально произнёс я. — Но ты же неоднократно называла меня конченным импотентом!?
— Я лгала и злословила. Была неискренней дурой! Очень сильно каюсь! Виновата. Прости… — снова улыбнулась моя Королевна.
— Значит, трахаю я тебя блестяще. Оказывается, секрет очень прост. Так, так, так… Как всё просто в этом мире! — огорчился я.
— Да нет ни в чём никакого секрета! Да! Всё очень просто, предельно просто и ясно! — возмутилась Леди Ли. — Ну почему женщина не может любить мужчину, помимо его определённых положительных духовных и нравственных качеств, и за то, что он превосходный любовник!? Что в этом такого? Объясни! Обещаю, что когда ты станешь настоящим импотентом, то я буду по-прежнему тебя любить!
— А вот буду ли я любить тебя, девяностолетнюю старуху и дуру? — желчно усмехнулся я.
— Ах, ты мерзавец! — возмутилась Леди Ли и кинула в меня изящную вазу, тихо и спокойно стоявшую на каминной полке.
Я непринуждённо и легко поймал её, поставил на тумбочку из красного дерева и грустно произнёс:
— А вот Южное Поместье… Его жаль…
— Ну, далось же тебе это Поместье!
— Далось, и ещё как! Всё-таки его действительно жаль! Очень жаль! Какое было поместье! Ах, как мы любили там друг друга! Когда всё только начинается, тогда и только тогда испытываешь самый настоящий кайф. В ощущении начала, — вот в чём весь смысл и смак! Ах, как мы с тобой занимались там любовью, как бродили под лунным и бездонным ночным небом, как купались, обнажённые, в тёплом и ласковом океане! Как было изумительно хорошо! Жаль, очень жаль! Я в полном отчаянии! Кстати, ты в нём, в этом чудесном поместье, вроде бы, когда-то потеряла девственность? — желчно усмехнулся я.
— Идиот! Девственность я потеряла за тысячу лет до Южного Поместья и за три тысячи лет до встречи с тобой!
— Вот как?! — я в бешенстве заметался по залу.
— Ну, прости, милый. Да бог с ней, с этой несчастной девственностью! Что ты к ней прицепился!? Успокойся же, наконец! И вообще… Любить друг друга можно где угодно, если любовь настоящая. Любить можно не только в каминном зале Южного Поместья, но и на сеновале, и в сортире, и в океане, и в горах, и в степях, и на воздушном шаре, и в глухом бомбоубежище, и в подводной лодке! Успокойся же! Хватит истерик! Ты же вроде бы являешься бравым боевым Генералом!? Ты забыл!?
