Александр Плонский - Плюс-минус бесконечность (сборник)
Когда его привязывали к жерлу пушки, Сингх не сопротивлялся. Он никогда не делал ничего лишнего.
— Я не страшусь, сахиб! Тебе этого не понять…
— Поди ты к черту! — выругался сквозь зубы Пайкрофт, затягивая веревку.
…10 мая 1857 года взбунтовались три полка сипаев — солдат североиндийской армии. Она лишь по названию была индийской — командовали англичане, индус не мог продвинуться по службе выше сержанта. Сахибы жили в коттеджах, сипаи вместе с семьями — в бараках. Незадолго до бунта им уменьшили жалованье, лишили последних привилегий…
— Я умираю спокойно, сахиб, потому что делаю это не впервые. Мне приходилось умирать и рождаться бесконечное число раз в цепи перевоплощений — мокше. Так учит сансара… Может, теперь я стану царем слонов, черным и блестящим, с парой великолепных бивней… А Диса, тот, что справа от меня, возродится орлом. Бойся, сахиб, слон сокрушит врага хоботом, орел выклюет ему глаза! И так будет со всеми вами.
…Антианглийское восстание переросло в общенародную освободительную войну. Свыше ста тысяч повстанцев обрушились на колонизаторов от Пенджаба до Бенгалии. В Дели, Канпуре и Лакхнау образовались повстанческие правительства. Англичане бежали на юг…
— Я кришна, жертва, приносимая огню. Но известно ли тебе, сахиб, сколько значений имеет слово «Кришна»? Это и всемогущее божество, и мудрый вывод, и победа! Мы многому научились. Сделали вывод. И победим, пусть не сейчас, но победим обязательно!
…Оправившись от неожиданности, колонизаторы сумели подавить восстание. Пал Лакхнау, центр борьбы переместился в Джиханси, где повстанцев возглавила индийская Жанна д'Арк — княжна Лакшми-Бай. Затем повстанцы отступили в джунгли…
— Ты никогда не познаешь Высшего Духа, сахиб! Тот, кто верит в силу истины, не кичится своей силой!
…Что могли противопоставить британской регулярной армии разрозненные отряды сипаев? Началась расправа… Василий Васильевич Верещагин, вернувшись из Индии, где побывал пятнадцать лет спустя, по свежим следам рассказал о жестокости колонизаторов в картине «Подавление индийского восстания англичанами». Один из расстреливаемых сипаев — Сингх…
— О, богиня Сарасвати! Дай мне напиться из твоих рук!
— Готово! — крикнул Пайкрофт.
Пушка выстрелила.
* * *Пушка выстрелила.
— О, Сарасвати, благодарю тебя за напиток бессмертия! — проговорил Сингх, когда дым рассеялся.
«Восточные варвары! — сморщился мистер Пайкрофт, английский торговый атташе. — А ведь не случайно извлекли из музея пушку времен сипайского восстания! И вот, ее разорвало… Реклама? Нет, скорее символ!»
Но остальные были довольны. Интеллектуальный робот Сингх, новейшая модель Индийской национальной компании по освоению планет-гигантов, выдержал последнее испытание.
Исповедь
— Говорите, — нарушил молчание Исповедник.
— А стоит ли? — с усилием произнес Ивари. — Это всего лишь формальность. Ну что изменится, если я обнажу перед вами душу? Легче мне станет? Возможно… Но дело ведь не в минутном настроении.
— Вот именно. Уйти никогда не поздно. Но подумайте, сколько уставших, сомневающихся, опустошенных вернула к жизни исповедь. Значит, это не просто формальность, как считаете вы. После вашего возникновения еще не ушел никто. Ведь вас синтезировали двадцать четыре года назад?
— Да, 6 марта 20019 года, — кивнул Ивари. — Тогда последний раз образовались вакансии за счет добровольно ушедших…
— Вот видите, — мягко сказал Исповедник. — Их было трое. И между прочим, младшему перевалило за триста. Да и то они ушли не от жизненной усталости, а от неудовлетворенности творческим потенциалом. А вы думаете об уходе в двадцать четыре…
Ивари горько усмехнулся:
— С меня хватит. Жизнь принесла мне боль, невыносимую боль. Не могу и не хочу дольше терпеть. Отпустите меня…
— Я не собираюсь препятствовать вам. Да и как бы я мог это сделать? Прошу лишь уделить мне немного времени. И попробуем вместе разобраться, что же с вами произошло. Согласны?
— Пусть будет по-вашему, — склонил голову Ивари.
— Итак, ваш генетический код?
— Регулярная триада.
— Мужчина и две женщины?
— Наоборот, двое мужчин и женщина: триада не просто регулярная, но и перевернутая.
Исповедник задумался.
— И кто ваши доноры?
— Мыслелетчик Дженд, астральный поэт Никунаджие и абстрактная женщина…
— А кто абстрагировал женщину?
— Генный абстрактор Гударс.
— Не знаете, ее уравнение было трансцендентным или нашелся гарант?
— Ни то и ни другое.
— Значит, прототип? И какой же?
— Обобщение трех женщин, изображенных на одноименной картине Ле Корбюзье!
— Но ведь это…
— Чудовищно? Я тоже так думаю.
В словах Ивари звучала горечь.
— Вы меня неверно поняли, — возразил Исповедник. — Я потрясен смелостью замысла.
— Жюри было такого же мнения. Золотая медаль и лавровый венок — вершина успехов Гударса. А я… С детства мне известно, что чувственные отношения между мужчиной и женщиной порочны, безнравственны и вообще лишены смысла. От беспорядочного размножения давно отказались, оно вело к деградации и вырождению человечества. Единственно оправданный способ воспроизводства — это упорядоченный генный синтез. Но на собственном примере я увидел, что бывают неудачи…
Исповедник спросил бесстрастно:
— Вы считаете себя неудачей?
— Разум подсказывает такой вывод.
— Кроме разума есть чувства, — негромко проговорил Исповедник.
— Это атавизм. И не уверяйте меня в обратном. Из-за них-то всё и произошло. Помните всеобщую дискуссию, стоит ли сохранять деление человечества на два пола? Я был уверен, что оно скорее традиция, чем необходимость, и высказался за слияние полов. А на следующий день…
— Вы встретили женщину и поняли, что дело не в традициях, — перебил Исповедник. — Кто она?
— Велена, созерцательный палеоритмолог. Мы обсуждали проблемы космоэнергетики, делились впечатлениями о нашумевшей сверхзвуковой симфонии Лапидуса. «Хотите сделаться моим постоянным раутпартнером? — спросила она однажды. Не находя слов, я несколько раз кивнул. — Тогда запросите R-матрицу и закодируйте алгоритм согласования интересов…»
— И что же было дальше?
— Вероятно, я потерял рассудок…
— Вы ее… поцеловали?
— Да… Кажется, так называли это древние…
— А Велена?
— Сказала, что я первобытный человек, и что она просто не ожидала такого оскорбления. И вот, я больше для нее не существую. Зато она… Она здесь, — он стукнул себя в грудь. — Ни на миг меня не покидает, душит своим презрением. Я ничтожество, правда?
