Александр Потупа - Черная неделя Ивана Петровича
Так Крабов оказался в низкой, богато украшенной перламутровыми инкрустациями комнате один на один с Алексеем V, который действительно непрерывно хмурился, всем своим видом оправдывая кличку Мурцуфл.
«Отличное имя для кота, — подумал Иван Петрович, — а то все Васька да Васька…»
— Здравствуйте, Иван Петрович, — глухим голосом произнес император. Что делать будем?
— А что? — растерялся Крабов.
— Как что? — удивился великий базилевс. — Готовится штурм, Иван Петрович, не сегодня, так завтра эта крестоносная орда ворвется в город.
— Надо войско собрать, — поражаясь своей государственной мудрости, посоветовал Крабов.
— Вот! — громко воскликнул базилевс. — В том-то и дело, что ничего не выходит. Войско не хочет собираться. Никто и ни за какие деньги не желает идти под наши знамена. Впрочем, денег тоже нет — последние Ангелы успели всю казну крестоносцам сплавить. Дескать, те — тоже христиане, только ищут бога своим путем. Мы бы их шайку шапками закидали — у нас перепроизводство головных уборов, — но теперь ни одна живая душа и шапкой кинуть не хочет.
«Откуда он выучился так по-русски шпарить? — поразился Иван Петрович. Вот будет комедия, когда я объявлю в Академии наук, что византийский император совсем прилично по-нашему изъясняется…»
Но эта глубокая мысль не получила должного развития. Алексей V начал генерировать, и Иван Петрович страшно обрадовался, что его способности не исчезли от такого дальнего броска во времени.
Сей рыцарь — явный шпион Бонифация, в аду мне гореть, если он не лазутчик. За чей счет он стал бы носиться по столетиям? А может, венецианцы? Не устроить ли ему небольшую пытку?..
От последней идеи базилевса прошибло Ивана Петровича холодным потом. Греки, резонно полагал он, очень приличные мастера насчет пыток. Впрочем, кто не мастер в этой области? А испытывать на себе достижения разных народов в древнейшем искусстве развязывания языков никак не хотелось. Хотелось мгновенно испариться.
Оглядев себя, Иван Петрович понял, что он уже не мальчик, а настоящий рыцарь, только доспехи у него синтетические — из какого-то блестящего пластика. До чего же быстро он повзрослел под действием нехитрой задумки великого базилевса.
«Прекрасно, — мелькнула у него мысль, — но что будет с моим панцырем, если кому-нибудь из этих здоровенных идиотов захочется стукнуть меня мечом? Надо срочно уматывать отсюда, пока цел… Или доспехи сменить?..»
Но Иван Петрович точно знал, что запись в общую очередь на рыцарскую амуницию прекращена, а удостоверения участника Первого крестового похода у него пока нет.
— Вот и ты не хочешь поддержать меня, — печально сказал Алексей V. — По глазам вижу, что ты мечтаешь испариться в самый ответственный момент. Но не удастся! Ничего у тебя не выйдет! Ты будешь помогать мне до последнего.
— Но я тороплюсь, — стал оправдываться Иван Петрович. — Я вообще из другого времени, я случайно попал в ваш Константинополь. Мне домой надо, а завтра утром — на работу.
— Я сам знаю, из какого ты времени, — твердо заявил базилевс. — Будешь из того времени, которое я укажу, ибо с меня никто еще не снял императорскую корону, и я сам волен указывать ход времени.
«Это он от наглости или избытка христианского мировоззрения? — подумал Крабов. — Он же умный мужик».
— Я и вправду не дурак, — продолжал базилевс, пытаясь скорчить ироническую ухмылку. — Я повидал такое, что тебе ни в одном двухсерийном сне не привидится, я понимаю все, даже то, что ты из иного времени. Но мне нужен живой свидетель — подчеркиваю, живой — и именно оттуда. И ты станешь свидетелем нашей гибели от равнодушия. Кстати, имей в виду — мне надоели твои критические взгляды. Тебя и семь с половиной веков ничему не научили. Сел бы ты на мое место…
Алексей V по кличке Мурцуфл вдруг безнадежно махнул рукой и умолк. Потом он внезапно и пружинисто вскочил с золотого трона, широким жестом пригласил Ивана Петровича следовать за собой, и они пошли, вернее, помчались по переходам императорского дворца.
«Здесь одной только стражей можно опрокинуть всех крестоносцев, — решил Иван Петрович. — На кой черт держать по целому взводу бездельников в каждом углу, жалуясь на нехватку военного бюджета?»
— Нельзя, — крикнул базилевс на ходу. — Эта стража хороша, когда охраняет наше величество от собственного народа. Но против вооруженных латинян она не пойдет. Избивать — одно дело, а воевать с крестоносцами совсем другое.
«Интересно, — подумал Крабов, — что именно он читает — мысли или взгляды?»
Но базилевс на своего спутника больше не реагировал. Они выскочили куда-то в район Форума Константина, и Алексей стал хватать за руки и трясти всех прохожих мужского пола.
— К оружию! — кричал он. — К оружию, константинопольцы! Защитим наш славный город от вторжения латинских варваров!
Но константинопольцы не собирались браться за оружие. У каждого находились какие-то неотложные дела. Некоторые просто отмахивались, другие, краснея и запинаясь, оправдывались, бубнили о семье, о трудных временах, третьи демонстрировали ворохи справок с круглыми печатями.
— Ах, бестии! — взревел базилевс. — Я всех вас выведу на чистую воду. Не владей я великим троном императора Константина, если не разоблачу ваши подлинные мыслишки.
И тут чьи-то сильные руки схватили Ивана Петровича и понесли над городом, и он, не успев насладиться принудительным полетом, оказался в огромном зале на позолоченном троне, очень похожем на тот, на котором ранее восседал базилевс. Трон был не слишком удобен, зато подлокотники в форме львиных лап показались Ивану Петровичу высшим достижением искусства, а великолепный материал балдахина он со знанием дела расценил как настоящую восточную ткань.
«Непонятно, — удивленно подумал он, — почему люди так стремились к столь неудобному и ненадежному креслу? Очень уж жестко. А из балдахина вышел бы неплохой отрез для Аннушки».
Внезапно он почувствовал, что правая рука его не свободна. Рядом стоял такой же трон, в котором удобно расположилась Леночка, поджав под себя одну ногу. Ее пальчики, по-прежнему липкие от мороженого, покоились в крабовской ладони.
«Надо ее одернуть, — решил Крабов. — Императрице не подобает такая поза».
Но на замечание просто не хватало времени. В зал вбежал базилевс Алексей V почему-то в сером костюме Макара Викентьевича Фросина, и вслед за ним стража стала вводить равнодушных константинопольцев.
— Приступим? — спросил базилевс и, подмигнув Ивану Петровичу совсем по-дружески, уселся у самого подножия великого трона императора Константина на полумягкий стул с инвентарной бирочкой. Откуда-то появились тонкие папки, и базилевс, закурив любимую фросинскую «Орбиту», стал листать и зачитывать личные дела.
