Константин Якименко - Загадка Роберта Престона
Черном.
И что это за шорох наверху?
Датчик? Нет, ничего… И костюм молчит.
А черного все больше. И шорох продолжает нарастать.
А кто-то еще совсем недавно говорил: «Твоя смерть не будет на моей совести!»… Но мало ли кто что говорил?
Приближаясь откуда-то слева, по верхнему ярусу разноцветья пещеры прокатывается приглушенный гул, а потом начинается…
Дождь?
Черные капли обрушиваются на меня сверху. Большие, тяжелые капли, словно резиновые мячики… Скорее застегнуть шлем! И все-таки удары, пусть даже и мягкие, ощущаются сквозь тонкую, хотя и прочнейшую ткань костюма. Это ведь не скафандр – так, одно название…
– Макс, ты?..
– Хуанита? Где Дима?
– Где-то там…
– Давай руку! Не стой на месте, бежим!
– А Дмитрий?
– Догонит. Вперед, кому говорю!
Бежим вместе – рука в руке. В глазах рябит от черноты, но я, пользуясь преимуществом своего неповторимого зрения, выбираю оптимальный путь. Мы бежим, и у нас на глазах кристаллы постепенно теряют краски, цвета сливаются, выравниваются, уступая место…
Черному.
Чернота не только заслоняет все перед глазами – она бросается под ноги, норовя сбить и повергнуть, барабанит по спине, чтобы сломить и подмять под себя, чтобы ты никогда больше не встал, чтобы мы навсегда остались здесь так же, как когда-то…
Но мы убежим! Должны убежать!
Тяжесть гнет меня к земле – это споткнулась Хуанита.
– Вставай! Немедленно вставай!
Поддерживаю ее – и вот мы уже бежим снова, но теперь не так быстро, моя спутница словно спотыкается на каждом шагу, прихрамывая на одну ногу… Некогда сейчас думать о ногах. Надо убежать.
Больше никаких оттенков. Черно-серая пещера, и только на низком уровне я могу видеть очертания коридоров…
Не важно. Главное – что эти коридоры продолжаются. Значит, нам все еще есть, куда бежать.
Потом все заканчивается так же быстро, как и началось. Последние круглые капли достигают земли – и снова наступает тишина. И мы будто идем по той же самой пещере, из которой провалились в эту странную реальность.
– Кажется, убежали… кошечка.
– Я подвернула ногу…
– Постой пока… Дима!
Нет ответа…
– Дима, ты где? Ты меня слышишь?!
– А меня?! – добавляет Хуанита.
Молчание.
– Он где-то далеко? Сигнал не проходит? – спрашивает она с надеждой в голосе.
– Может быть. А может, он упал… и не встал.
– Нет…
Спорить мне не хочется.
Впереди – круглый коридор, словно туннель в недра земли, словно пищевод, дорога в желудок гигантского животного, готового заглотить нас и переварить заживо. Того самого животного, которое порождает наведенки, а его мозг есть информация в чистом виде, не нуждающаяся в материальном носителе.
Мне не хочется спешить в чрево монстра.
Мне не хочется спешить.
Мне некуда спешить.
«Он заберет все без остатка!..»
– Макс…
– Что?
– Мне надо отдохнуть. Иначе я тоже упаду и не встану.
– Хорошо, – почему столько безразличия в моем голосе?
Хуанита снимает шлем, и я вижу ее разметавшиеся волосы грязно-коричневого оттенка, вижу размазанные по лицу остатки косметики, вижу… пустые печальные глаза – хищный огонек, всегда бывший их неотъемлемой частью, безнадежно потух. Потом она присаживается, опираясь спиной о стену и склонив голову. Точно так же она сидела в том зале, рядом с дверью для моего ключа… так же – и все-таки разница есть.
Конрад, командор, когда ты с огромным энтузиазмом организовывал нашу экспедицию – мог ли ты знать, что все закончится так?
Впрочем, почему – закончится?
Потому что, Макс, ты не видишь выхода из ситуации. И уже не хочешь его искать…
Ну и ладно.
Подхожу, прислоняюсь к каменной стене и собираюсь уже присесть рядом, но что-то меня удерживает…
Стена дрожит!
Поднимаю голову… Что там наверху?
Ничего особенного… камни как камни. И все-таки что-то не так.
Поворачиваюсь лицом к стене. Сейчас включу второй план, проверю…
В одном порыве здоровенные глыбы вдруг устремляются мне навстречу.
Чтоб вас черти съели!
Инстинктивно развожу руки в стороны, принимая на себя тяжесть всей стены, медленно напирающей на меня.
Почему я просто не отпрыгнул назад?
Правильный ответ: Хуанита…
– Встань, отойди, быстро!!!
Я не вижу, что там сбоку, взгляд упирается в однообразную серо-черную поверхность. Но слышу, как девушка поднимается… шлеп!
– Ты, сука!..
– Макс…
– Быстрее, ну!
Я держу, держу! Атлант когда-то поддерживал небо – а я, уподобившись ему, удерживаю землю, собравшуюся обратить нас в ничто. И никто не собирается сдаваться…
Сто двадцать четыре… Девятьсот сорок пять… Тридцать восемь… Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
«Прежде чем что-то найти, нужно что-то потерять.»
Когда ноги уже готовы согнуться под невыносимой тяжестью, будто второе дыхание приходит ко мне. Больше силы… я смогу ее удержать, смогу, я должен! Слышишь, чертова стена, ты не победишь меня! Ты не победишь, не имеешь права победить, потому что…
Не важно. Просто сделай.
Напираю – и на миг камень будто отступает, покоряясь мне… Так, хорошо. Быстрее, быстрее же!
– Хуанита…
– Я не могу, нога…
– Ползи на руках! Я не отпущу, ползи!..
Скрытые, неведомые мне доселе ресурсы организма сейчас работают на всю мощность. Вы, негодяи, я не знаю, что вы в меня вложили – но я задействую это по полной программе! Еще… еще чуть-чуть…
Стена снова напирает… Мне все равно не победить. Я только оттягиваю неизбежное.
Ноги, лишь бы держали ноги!
А дыхание учащается, все быстрее и быстрее, и в такт ему сильнее и сильнее стучит сердце.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук…
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-тук-тук…
Тук-тук-тук-ту-ту-ту-ту-ту-т-т-т-т-т-т-т…
Трах-х-х!!!
Большой темный круг перед глазами. Большой-большой-пребольшой… Он плывет, и приближается ко мне… или я – к нему. Еще ближе… еще… еще…
И черный монстр глотает меня…
* * *Мне тогда приходилось все открывать заново. Например, мои родители были для меня просто двумя приятными людьми, которых звали Анна и Самуэль. Я не знал, и так и не узнал потом, какой они были национальности. Впрочем, учитывая мой последующий образ жизни в духе «перекати-поля», мне никогда не приходилось беспокоиться о моем происхождении.
А еще был Ричард Трефилов, постарше их, но тоже во всех отношениях очень приятный человек. Его я видел даже чаще, чем родителей: им все-таки надо было работать, на что-то жить. А для Ричарда все, чем он со мной занимался, было и работой, и жизнью. Он приходил ко мне в комнату, иногда просиживал со мной часами – и я удивлялся, как ему удается угадывать, что мне нравится, а что было бы неприятно. Он придумывал самые разные игры, переиначивая по-своему правила; иногда уступал мне и давал выиграть, чтобы я чувствовал себя уверенней; потом, напротив, громил по полной программе, ставя на место. С ним никогда не было скучно, и я все больше привязывался к нему, по своей наивности не понимая, на что себя обрекаю.
