Фрэнк Xерберт Кевин Дж. Андерсон - Путь к Дюне
— Сегодня у меня еще есть дела, — ответил он, глядя на створки двери. Казалось, он не может оторвать взор от яркой луны.
Она тихо подошла и коснулась его руки.
— Дневные труды никогда не закончатся, Джесси. Они не закончатся и завтра. Не думай о них, как о своем индивидуальном долге, который надо свершить. Каждый день здесь — это непрестанная борьба, марафон, который нам предстоит выиграть.
— Но даже если нам будет сопутствовать успех, Дороти, то все равно остановиться нам уже не удастся.
Сама возможность победы в поединке представлялась галлюцинацией, призраком, возникшим от чрезмерно большой дозы меланжи. Хосканнеры устанавливали здесь оборудование и налаживали работу целых восемнадцать лет; у них не было соперников, не было поединка, в котором надо было одержать победу, никто не торопил их. У Джесси был только один выбор — стать банкротом, погибнуть… или победить. Он погряз в этом деле с головой, точно так же, как тот бедный рабочий, которого на глазах у Гурни и Туэка засосало в песчаный водоворот.
Дороти нежно обняла Джесси за пояс. Она всегда значила для него больше, чем просто любовница; она была для него надежной опорой, другом, советчиком, на слова и объективность которой он всегда мог без опаски положиться.
— Может быть, ты останешься здесь и поговоришь со мной?
Джесси не мог облечь свои мысли в слова. От этого они стали бы еще более сырыми. Вместо этого он просто сменил тему.
— Нам еще предстоит так много узнать о мире этой планеты. Я собираюсь снарядить экспедицию к самым отдаленным станциям в глубокой пустыне, где много лет работал имперский планетарный эколог. Может быть, там я узнаю что-то очень нужное и полезное.
— Как далеко находится эта станция?
По лицу Джесси пробежала тень, малозаметная в полумраке башни.
— В тысяче шестистах километрах к югу отсюда, почти у самого экватора. Там находятся научная станция и пробный оазис. Именно в тех местах работает большинство бригад, добывающих пряность.
— Как далеко. Но, должно быть, это опасно. Джесси вздохнул.
— С того момента, когда я принял вызов Императора, все, что я делаю, так или иначе связано с опасностью. Единственное, что мне остается, — это прокладывать путь к цели.
— Ты говоришь как истинный аристократ, — произнесла Дороти с задумчивой улыбкой.
— И… я хочу взять с собой Барри. Хочу, чтобы он видел, как все это делается, как добывают пряность. Он должен вникнуть в семейное предприятие, и начинать никогда не рано. Мы уедем самое меньшее на неделю.
Она оцепенела и отпрянула от Джесси.
— Только не сейчас, не тогда, когда ты сам впервые отправляешься в пустыню. Ведь мальчику всего восемь лет.
— Настанет день, когда ему придется возглавить Дом Линкамов. Я не хочу баловать его. Хватит и того, что этим усердно занимаешься ты.
— Большинство детей в благородных домах в таком возрасте и вполовину так не развиты, как Барри.
— Ты знаешь, что я думаю об этих аристократических маменькиных сынках. — Он презрительно фыркнул. — Из-за того положения, в каком мы оказались, Барри всегда должен быть готов ко всему, и к самому плохому тоже. Мой отец был отравлен, мой брат погиб в идиотском поединке с быком, а я сумел навлечь на себя гнев Хосканнера. Каковы шансы, что мне случится отметить свой следующий день рождения?
— Значит, тем более тебе не следует рисковать жизнью Барри! Я видела статистику смертности среди рабочих, добывающих пряность. Эти люди находились бы в большей безопасности, останься они в колонии строгого режима. Как можешь ты брать нашего мальчика в такое гиблое место, в самую его середину?
Джесси глубоко вздохнул. Если Дороти что-то вбивала себе в голову, то разубедить ее было не легче, чем разжать челюсти вцепившегося в жертву бульдога.
— Я делаю это, потому что я — глава Дома Линкамов, а он — мой сын. Он пойдет туда, куда велю ему я.
Металл, прозвучавший в голосе Джесси, показал Дороти, что всякие возражения бесполезны, хотя он понимал — Дороти могла бы привести еще множество аргументов.
— Как скажете, милорд.
Она будет еще долго кипеть, мысленно продолжая с ним этот разговор. Она не желала принять его решение и внутренне отказывалась уступать, и теперь она будет холодна с ним в течение многих дней.
— Ты можешь стоять здесь в башне сколько тебе угодно, я не собираюсь тебя ждать.
Дороти ушла, и Джесси с еще большей остротой ощутил свое полное одиночество. Он боялся, что дни, оставшиеся до отбытия экспедиции, окажутся еще более неприятными, чем самые страшные бури в открытой пустыне.
* * *
Дороти холодно, но послушно помогала снаряжать экспедицию и отправилась во второй космопорт, чтобы попрощаться с сыном. Хотя Дороти как могла скрывала свои истинные чувства и переживания, она понимала, что все члены экспедиции видят стену, разделявшую ее и Джесси.
Пока люди поднимались на борт корабля, отправлявшегося на передовую станцию, Дороти стояла на трапе, положив руки на плечи сына. Мальчик широко и счастливо улыбался в предвкушении приключений, предстоящих ему во время экспедиции, в которую он отправляется вместе с отцом. Сине-зеленые глаза сверкали в прорези лицевой маски, плотный капюшон придавил непослушные каштановые вихры.
Дороти целомудренно поцеловала Джесси, потом обняла сына, задержав его в объятиях немного дольше, чем следовало.
— Береги себя, — сказала она.
Отступив от трапа, она потупила взор своих карих глаз. Несмотря на то что генерал Туэк провел полную проверку оснащения и экипажа, Дороти, не доверяя даже ему, проверила все сама, удовлетворившись тем, что риск был сведен к минимуму.
— Мы будем беречь себя, насколько это позволит нам Дюнный Мир, — ответил Джесси, и в голосе его явственно прозвучали примирительные нотки. Он и Барри поднялись по трапу и вошли на борт. Люк закрылся.
Дороти не стала ждать, когда машина поднимется в воздух и исчезнет за подернутым песчаной дымкой горизонтом.
8
Пряность — это линза, сквозь которую видна вся вселенная.
Поговорка освобожденных.
Сопровождаемое двумя кораблями с запасами воды, транспортное судно Джесси приблизилось к передовой научной базе, расположенной близ экватора Дюнного Мира.
— Это она? — в четвертый раз спросил Барри, стоя за спиной пилота и глядя в стекло фонаря кабины. Каждый более или менее крупный горный отрог он принимал за место назначения, но когда, наконец, впереди действительно показалось строение базы, ошибиться было уже невозможно.
