Сергей Булыга - Убей меня ! (Черная сага - 5)
Вот так я и судил. Еще раз говорю: я не любил судов. Да и пиры я не любил. Я на пирах молчал, почти не пил, а то и вообще не досидев вставал и уходил. А в спину мне шептали:
- Словно Хальдер!
А что?! Ведь мы и действительно во многом с ним схожи. И он чужак, и я чужак. Он не любил пиры - и я их не люблю. Он мрачен был - и я не говорлив. Его терпели - терпят и меня. Вот только он был белобров, а я, как говорят про руммалийцев, темнорож. И вот еще: он возвышался много лет, и подкупал, интриговал, и воевал, и бунты подавлял, а я... Вошел в кумирню, посидел, а вышел - я и ярл. А Хальдер ярлом так и не назвался - не решился. А я о том и не просил, оно само собой так вышло.
И вот я - ярл; утром встаю и принимаю воевод, а после вершу суд, после пируем, а то и выезжаем на охоту, а то - на новолуние и четверти и полнолуние - мы ходим на кумирню и славим Хрт и воздаем ему дары, Белун их принимает, а мы, вернувшись, вновь садимся пировать. Они все называют меня ярлом, пьют, пляшут в мою честь, даже сражаются без панцирей - и падают в крови.
Но я же понимаю - я не ярл! Вот Верослав был ярл. И Айгаслав был ярл. И Ольдемар, а тот особенно, был ярл! И он первым Ярлград и возвысил, и подчинил себе соседних ярлов, а после Хальдер подчинил и остальных, а Айгаслав... А Айгаслав бежал. Я даже знаю, как он это сделал - я ж ведь живу теперь в той самой горнице, в которой прежде жил и Айгаслав. Так вот, когда они схватились на пиру и воеводы кинулись на ярла, он прибежал сюда, отодвинул сундук, ему открылся тайный лаз - я проверял, тот лаз ведет к реке и, может быть, мне еще пригодится... Так вот, и Айгаслав бежал вверх по Нипару, а Верослав не мог его преследовать - он лежал с перебитой ключицей. Он, кстати, так и не поправился - кости срослись неправильно, рука усохла, потеряла силу, и когда я явился сюда и привел легионы, ярл Верослав безмерно гневался, все проклинал, но меч держать не мог, так и ушел к себе в Тэнград, сказав, что по весне еще вернется, чтобы посчитаться. А Айгаславу не вернуться никогда - его увел Хвакир, так мне сказал Белун.
И он еще много чего рассказывал об Айгаславе. А обо мне он ничего не говорил. Да я и не расспрашивал, хотя, конечно, понимал, что здесь что-то неладно. Ибо какой я ярл? Ведь у них как: и Ольдемар из рода Хрт, и Верослав, и даже Айгаслав - так сам Белун сказал, хоть и болтают, будто Айгаслав подменыш. А я кто? Я совсем чужак, мало того - я враг, пришел и сжег Ярлград. А после ярлом стал? Зачем им такой ярл?!
А мне зачем такая честь? А, может, это и не честь! Что, если... Да! Вот, я опять о ярле Айгаславе. Все говорят: поднявшись по Нипару, он повернул на Ржу, такая есть река, и там его схватили рыжие, злобный, дикий народ, и объявили Белой Глиной. Быть Белой Глиной - это много чести. Все наилучшее, все наисладкое, все наиценное - тому, кто именован Белой Глиной. Его в дни празднеств носят на руках, ему и поклоняются, и он же вершит суд, и он же первый на пиру, первый у женщин. Но вот приходит срок, Небо зовет его - и он безропотно восходит на костер. А может, и взошел уже - ярл Айгаслав. И так, я думаю, и я, как Айгаслав, но только не у рыжих, а в Ярлграде.
И чтит меня Ярлград! А я молчу. Я властвую, я сыт и пьян, мне хорошо, сам Хрт благоволит ко мне - когда я воздаю дары, он всякий раз кивает, улыбается.
Да, улыбается! В это, я понимаю вас, трудно поверить, но это так когда я подхожу к нему, то его каменные губы начинают расплываться в... благосклонной, как здесь полагают, улыбке. А мне в ней видится какое-то зловещее предзнаменование. И даже более того, мне чудится, что Хрт не улыбается, а шепчет... Нет, вот об этом я пока что промолчу - потом скажу. Я и тогда об этом не рассказывал. И вообще, ни о чем особенном я с ними не разговаривал. Ну а на капище тем более молчал - да там так и положено. Воздав дары, мы каждый раз сразу уходим, приходим в терем и пируем.
А в тот - самый обычный, кстати - день, когда, как и всегда, мы, возложив дары, собрались уходить, я сказал Белуну:
- Я останусь.
Белун вопросительно посмотрел на меня, и тогда я добавил:
- Меня ждут в Хижине. Я чую - ждут.
К тому времени я уже знал, как надо разговаривать с варварами и как, если захочешь, сразу добиваться своего. Так было и на этот раз: Белун не решился меня ни о чем расспрашивать, а, повернувшись к остальным, властно сказал:
- Идите! А ярл пока задержится. Благие Прародители ждут его в Хижине. Им есть о чем поговорить!
И мы ушли. Прошли мимо Бессмертного Огня, потом, уже возле крыльца, я бросил "кость" Хвакиру, потом, сняв шлем, вошел.
Благие Прародители смотрели на меня, а в очаге горел огонь. Этот огонь и впрямь бессмертный, ибо в него никогда не подбрасывают дров. И колыбель здесь необычная - когда она качается, то, значит, по всей стране мир и покой. Еще она качается, когда ждут рождения нового ярла, а также и тогда, когда уже одна его душа, без бренной оболочки, уходит в здешний рай. Но есть еще одно поверье: если вдруг колыбель упадет, то, значит, жизни здесь уже больше не будет. Да и не только здесь, в Ярлграде, а вообще по всей стране! Остановившись возле колыбели, я положил руку на рукоять меча. Веревки, поддерживающие колыбель, срубить легко - можно одним ударом. Я, если захочу...
Но я не захотел. Прошел и сел к столу. Меч положил на стол. Меч сразу прикипел к нему, теперь его уже не стронуть. И не надо! Я не за тем пришел. Я посмотрел на Белуна - тот, как всегда, сел на лежанку. Я сказал:
- Ты говорил, что никогда не лжешь. Да здесь и лгать нельзя!
- Нельзя, - кивнул Белун. - Ты хочешь спросить у меня что-то очень важное?
- Да, - сказал я. - Скажи: что шепчет Хрт, когда он улыбается?
- Шепчет?! - Белун даже привстал. - Что?
- Я и спрашиваю: "что?".
- А ты... Ты, значит, что-то слышишь?
- Да. Вполне отчетливо. И каждый раз одно и то же.
- Что?
Я задумался. Потом ответил так:
- Я все скажу. Но не сейчас. Ибо сперва ты мне расскажешь, кто я такой и почему такой.
- Ты - ярл...
- Я это знаю! Но почему я ярл?
- Так Хрт решил. Мы ему покорились. Да ты ж об этом сам прекрасно знаешь! Тебе об этом столько раз было рассказано!
- Кем? - усмехнулся я. - И как? Да, говорили мне, что вы сошлись на капище и кланялись ему, воздавали дары, а он молчал, молчал... А после возгласил: "Ярл! Барраслав!" А больше ничего они не знают. Да и не могут знать - здесь все решаешь ты!
- Не я, а он, - Белун кивнул на Хрт. - И мы к нему пришли и, возложив дары, спросили, кто же теперь должен стоять над нами. Ведь Айгаслав ушел. И Верослав. И Хрт - после предолгого раздумья - назвал тебя. И я тогда пришел сюда и подал тебе меч, мы вышли к градским. А дальше ты все знаешь.
- Да, это так. Но прежде было что? Ведь я же здесь сидел без малого два месяца. И встать не мог! Рукой не шевельнуть! И... Х-ха! - я засмеялся. - Я спрашивал у них: "Где был я? Что со мною было?" А мне они: "А ты - это не ты. Тот руммалийский ярл сразу сгорел, когда вошел в огонь. А ты - наш ярл, ярл Барраслав, хотя и впрямь сильно похож на руммалийца, но ты - это не он, забудь о нем, и мы..." И прочее! И прочее! И... А! - и я махнул рукой. - Чего с них взять?! Но мы же с тобой знаем: я не сгорал, я здесь сидел, руки не поднял, головы не повернул. И без меча я был - того еще, легионерского. Ты же забрал его, унес. Где, кстати, он?
