Михаил Клименко - Ледяной телескоп
Может быть, он совсем о другом думал. Но, по-моему, об этом…
Георгий-нумизмат тоже молчал, только изредка менял позу, лениво, как старый волк, глядел по сторонам; лежа на боку, что-нибудь трогал на «трапезном ковре». Жевал.
В глаза друг другу мы не глядели, будто совершили какой-то постыдный поступок. Только раз перехватил я взгляд нумизмата, открытый, пристальный.
Я нарушил молчание:
– Лучше нам всем вернуться. И вам ни к чему лететь куда-то и увозить то, что не продается.
Они оба продолжали молчать.
Через минуту я спросил:
– Станислав Юлианович, а что это такое все-таки, ледяной телескоп?
Не сразу, нормально, по-человечески он сказал:
– Станислав-Зеро считает, что это своеобразная телепортационная установка… – скромно прокашлялся. – Некогда на Земле побывали пришельцы, которые при помощи этого телескопа в виде сигналов отправились обратно к себе домой. Понятно, там у них, на планете, при помощи такого же телескопа (или подобного устройства) сигналы преобразуются в живые физические структуры… А опережающее и отстающее отображения – это всего лишь эпифеномен, частное следствие одного из свойств телескопа, а именно: совершать информационные преобразования…
– Вашей эрудиции можно позавидовать, – сказал я Кобальскому.
– Эрудиция – ерунда! – снова оживляясь, убежденно ответил он. – Весь разум человека – вот это драгоценность! А одна эрудиция… – Он лениво махнул рукой. – Вот тот крепкий фанерный ящик мы везем… В нем что? Не знаете? В нем тот рой, о котором я упоминал. Правда, штука удивительная!.. Станислав-Зеро от того роя капель – это не просто обычные капли! – научился почерпывать такие знания!.. Все зависит от первого вопроса. Ответ роя тоже и ответ, на который у тебя обязательно возникнет несколько вопросов. И тебе надо выбрать – задать один, а не сыпать градом вопросов. Потому что обязательно получишь такой ответ, который вызовет у тебя слишком много вопросов. И трудно будет выбрать один… Тут всегда задача – углубиться в проблему, свести диалог с роем «в клин», то есть быстрее получить однозначный ответ… Главное, что все потом помнишь! Конечно, прежде чем занимать внимание роя, самому надо кое-что знать. Или надо иметь проблему, загвоздку. Если бы не этот рой, Станислав-Зеро так и не понял бы, что это такое – я имею в виду масс-голограф – и как с ним работать.
– Рой, значит, что-то вроде ледяного телескопа? – спросил я.
– Нет… От телескопа эрудированным не станешь. Хоть сто лет перед ним стой. Так, по-человечески умней, мудрей будешь… А рой дает именно эрудицию, и колоссальную! Особенно если самому кое-что подчитывать.
– Да, – сказал я, – есть такие орешки, которые и ледяному телескопу будут не по зубам.
– Ты это что имеешь в виду? – зло насторожившись, тихо спросил меня Кобальский.
– Я хочу сказать, что если б Станислав-Зеро махнул рукой на опережающего, он давно уже околел бы в гроте.
– Максим считает, что он среди нас опережающий, – глядя мимо меня, как будто бы совершенно равнодушно проговорил нумизмат. – А мы «орешки», которые все еще заблуждаются.
– Я считаю, Георгий Николаевич, – сказал я, – что в гроте Кобальский кое-что понял. Но его упорно и умело сбивают с толку. Как только он выбрался из грота…
– То есть? – резко спросил он.
– То есть?.. А то и есть, что побег и вывоз не выгорят.
– Почему же?
Я засмеялся.
– А-а!.. Все Кобальские кое-что поняли. А я теперь одинок. Ну и хитер!.. – предельно сдержанно протянул нумизмат.
– Не понял… – сказал Кобальский.
– Льет воду… Разве ты, Станислав, не чувствуешь, как он гладит тебя по голове.
– Меня гладить – руки отсохнут! – возмутился Кобальский.
– Боюсь, он всех вас собьет с толку.
– Так надо разрядить атмосферу. Ну и что ты тут нам объяснял, гражданин опережающий, а?..
– Я хотел сказать, – равнодушно проговорил я, – что Станислав Юлианович Кобальский-Зеро сюда не приедет: в свое время опережающий оставил в нем неизгладимый след.
– Да мы с ним две капли воды! – объявил Эпсилон.
– Ну… две не две… – покачал нумизмат головой. – А терять голову не стоит. Она вам, Эпсилон, еще пригодится. Все те объекты из Большого грота надо вывезти как можно быстрее. Сегодня увезем масс-голографическую установку, телескоп и рой… Вы, Максим, знаете все. Не лететь с нами вам теперь ну… никак нельзя! Стоят все эти вещи баснословные деньги. И вы обделены не будете. Обещаю…
– Захватывает дыхание, – восторженно вдруг зашептал мне Кобальский, – лишь стоит хотя бы смутно представить себе все невероятное богатство хранилища! Слишком всего много!.. Что-то можно оценить хотя бы приблизительно: что сколько миллиардов стоит. А сколько, скажи, стоит тот белый диск на белом квадрате?.. На том диске, если угодно, располагается «модель» бесконечности!.. Цена всем вещам баснословная!
Пришел Бет с чаем. Налил нумизмату и мне. Поставил бутылку с пуншем.
– Не нравится мне это сибаритское чаепитие!.. – недовольно сказал Кобальский. – Вон там опять вертолет летит. Засекут нас тут с телескопом. Все отберут.
– Запомните! – предупредил нумизмат, наливая в чай пуншу. – Все мы астрономы. Спецы по солнечным пятнам. Главное – смелость и самоуверенность! Ясно?.. И не чудить! – повернулся он ко мне.
«Мешанина в голове у Эпсилона, – сидел и думал я. – То верно понимает ценность человеческого разума. То словно бы сам теряет разум, твердит: сколько же миллиардов стоит телескоп…» А нумизмат был непоколебим: не подошел ни к объективу, ни к окуляру телескопа. Боялся.
9
По отлогому берегу, по бездорожью на ревущем мотоцикле к нам приближался какой-то человек. Заглушил мотор, положил мотоцикл набок, подбежал к нам.
Это был… дядя Станислав!
– Дядя!.. – крикнул я и вскочил на ноги, но тут же осекся, потому что хорошо знал, да только на миг забыл, что «дядя» всего лишь плут Зет.
– Поди прочь, щенок! – злобно огрызнулся он и решительно направился к Кобальскому, то есть к Эпсилону.
– Спокойно!.. – сказал «дяде» шеф.
– Ты почему не дождался меня у глиняного холма? – коротко спросил «дядя» у Кобальского.
– А ты мне сказал?!. – отворачивая лицо, спросил тот.
«Дядя» сильно ударил Кобальского в висок. Тот упал. Тяжело подымаясь, закричал:
– Альф, на помощь! Бет!.. – и «дяде»: – Что ж ты сразу с нами не поехал?!.
– А кто бы дома замел следы? А?.. Все бросили! Набрали кое-каких сокровищ – и хватит?
– Сам же собирался прикатить к берегу… – нагловато возмущался Кобальский. – А сам…
На шум подбежал Бет, потом Альф.
– За что ты его? – спросил Альф «дядю».
– За то, что глуп!
