Юрий Ячейкин. - Груз для горилл
– Эй вы, на юте! А ну, быстрее загружайте трюм, загружали бы вами черти котлы в пекле!
Капитан гремел – работа на корабле кипела.
На верхней ступеньке трапа сидел подавленный, хмурый Джон Хинт с трубкой в зубах и черной бутылкой рома на коленях. Конец его деревяшки, окованный медью, торчал словно ствол мушкета.
Когда коронер приблизился, он сказал ему, как будто они уже продолжительно разговаривали:
– Напрасно парни привели тех душегубов к тебе…
– А чего их жалеть? – удивился Джон Шорт, однако не удивляясь тому, что Хинт знает об убийстве: в маленьком Дептфорде все новости распространяются вмиг.
– Это уж точно, поторопились, – так же задумчиво продолжал седой боцман. – Им бы сейчас сушиться на солнышке, болтаясь на рее "Золотой лани". Скажу я тебе, Джон, если бы тут был адмирал Дрейк, он бы собственноручно накинул им петли на шеи. Сэр Френсис любил бедолагу Кита…
– Если они виновны, от виселицы не уйдут! – твердо пообещал Шорт.
– Но на рее – видней, – со знанием дела разъяснил ему бывший пират. – Не следует, Джон, пренебрегать великолепными обычаями джентльменов удачи. Неожиданно их внимание привлекла небольшая кавалькада всадников, которая во весь опор мчалась к берегу. Кони были взмылены, видать, бежали издалека, но всадники не уставали их подгонять. Возглавлял отряд розоволицый офицер в бархатном берете с белыми перьями, красном плаще и высоких кожаных ботфортах. Из-под плаща поблескивал на солнце дорогой отливающий синью панцирь и золотой эфес рыцарской шпаги, в притороченных к седлу кобурах торчали пистолеты. За офицером торопилось полдюжины солдат в лохматых медвежьих шапках, надвинутых на самые брови.
– Коронер Шорт? – спросил офицер, сдерживая на причале разгоряченного коня, который возбужденно бил копытами по деревянному настилу.
– Так точно, сэр! – ответил Джон.
– А, будь вы неладны! Я вас еле нашел…
– А что у вас произошло, благородный сэр?
– У меня – ничего, а вот у вас сегодня произошло убийство.
– Я знаю об этом, сэр, – спокойно ответил Джон. – Убийцы задержаны, и я провожу расследование.
– Прошу немедленно передать мне дело, вещественные доказательства и задержанных! – властно приказал незнакомец.
– На каком основании, сэр? Кто вы такой?
– На том основании, что вы имеете честь разговаривать с сэром Демби – коронером двора ее величества королевы Елизаветы. Прошу подчиняться моим приказам!
– Я же говорил, что парни поспешили, – хмуро изрек Джон Хинт и приложился к бутылке: – За упокой души раба божьего Кристофера! Однако, к его искреннему изумлению, дептфордский богатырь повел себя независимо.
– Если я не ошибаюсь, сэр, – сказал он решительно, – власть коронера двора распространяется только на семь миль вокруг от места пребывания ее королевского величества. Или не так? Может, в законе есть изменения? Офицер усмехнулся и глянул на него прищуренными глазами.
– Вы не ошиблись и хорошо знаете закон, коронер. Я вижу, на вас можно положиться в самых сложных делах. Но хватит разговоров!
– Но вы еще не ответили на мой вопрос, сэр, – напомнил упрямый Джон.
– Охотно удовлетворю ваше законное любопытство, коронер: ее величество королева Елизавета вместе с вельможным послом короля Франции Генриха Наваррского сейчас на пути из Лондона в Дептфорд. Через час будет здесь.
– Я же говорил, что корабельная рея лучше королевской виселицы, – опять ворчливо отозвался Хинт.
– А ты кто такой, старый болтун? – уставился на него сэр Демби.
Джон Хинт гордо распрямил плечи.
– Я, – медленно ответил, – боцман самого сэра Френсиса, хранитель корабля "Золотая лань" адмирала Дрейка. Эту ногу я потерял, когда мы с сэром Френсисом…
– Иди проспись! – жестко оборвал его сэр Демби. – Потому что завтра ее величество вместе с посланцем короля Франции торжественно посетит твою "Золотую лань". Гляди, как бы тебя самого не вздернули на рею за последнюю ногу.
Официальная передача дела (закон есть закон) не заняла много времени.
Через полчаса Джон Шорт заглянул в корчму "Скрещенных мечей". Он был задумчив и хмур.
– Два кубка грогу, миссис Булль, горячего, – заказал Элеоноре.
– Лучше один сначала, господин, – скромно посоветовала корчмарка, – потому что второй остынет и утратит вкус.
– Не остынет, так как он – для вас. Я угощаю.
– Что вы, господин! Женщине не к лицу выпивка.
– Немножко и женщине можно, – авторитетно заявил Джон.
– Ну, если немножко…
Выглядела она сейчас чистой, аккуратной, спокойной, с умытым от слез лицом. Джон наблюдал, как она готовит грог, и в глазах у него было какое-то странное беспокойство, которое почему-то волновало корчмарку, даже руки стали словно чужими.
– Прошу, посидите со мной, миссис Булль, – предложил Джон. – Если вы не возражаете, побудем вместе это время, пока никого нет.
– Спасибо, господин, – Элеонора осторожно присела к столу, на самый краешек стула. Руки спрятала под аккуратный фартук.
Джон отхлебнул из теплого кубка и с едва заметной печалью, которую не в силах был скрыть, проговорил, словно размышляя вслух:
– Так что задумал я уйти со службы. У меня для нее, вероятно, не хватает ума и таланта, потому что не могу что-либо понять…
– Не говорите так, господин, все вас любят и уважают.
– Все? – Джон напрасно пытался заглянуть со своей высоты ей в глаза.
– Я это слышала, господин, – опустила ресницы Элеонора.
– Вот о чем я думаю, – Джон кашлянул, потому что голос у него вдруг стал хриплым. – Живете вы здесь одна, с маленьким сыном и служанкой. А в двери корчмы разный народ входит.
– Это – так…
– Взять хотя бы сегодняшних бандитов… Кто испугается одинокой женщины? Каждый ее может обидеть, а то и ославить. Некому защитить одинокую женщину.
– Ваша правда, господин.
– Какой я господин? Говорите мне просто – Джон.
– Слушаюсь, Джон. Но тогда и вы называйте меня Эли.
Джон быстро наклонился к кубку.
– Я вот о чем думаю… Эли, – выжимал он из себя слова, – у меня есть кое-какие сбережения. Думаю, их вполне хватило бы, чтобы корчму перестроить в постоялый двор. И говорю вам, ни один из буянов здесь и не пискнет!
– Я уверена в этом, Джон.
– Это уж точно! – поднял он голову, довольный заслуженной похвалой. – И маленький Питер меня уважает. А как жить мальчишке без отца? То есть… я что… я хотел сказать… – Джон в растерянности начал краснеть.
– Вы хорошо сказали, Джон, – маленькая рука Элеоноры мягко легла на его здоровенную ручищу.
Джону стало тепло и уютно. Может, от горячего грога…
