Ришар Бессьер - Имя мне - Все
- Ужасная.
- Жестокая, потому что нужна победа?
- Жестокая даже и без победы.
Она начинает улыбаться, растягивая рот до ушей:
- Возбуждающая, с запахом крови... да... пороха и праха. Потвоему, Джон, как она может начаться?
Я не успеваю ей ответить, так как происходящее в этот момент настолько жестоко и неожиданно, что я с трудом это осознаю. Ответ приходит к Арабелле в форме адского грохота, шума, возвещающего о конце света, гигантского взрыва одновременно с жутким ударом неслыханной силы, сотрясающим землю и нас.
Вскочив одним прыжком, мы бросаемся на террасу. Мрачно воют сирены, и в этом реве нам открывается невероятное зрелище - громадный пылающий город.
- Боже, Джон, что проиходит?
Я поднимаю голову. Над нами, захваченные прожекторами звуколокаторов, ясно видны движущиеся в боевом порядке вражеские бомбардировщики. Немедленно в действие вступает противовоздушная оборона, выплевывая в небо струи металла, и мы наблюдаем настоящий фейерверк, раскрасивший ночь разноцветными молниями и вспышками. В шуме орудий и реве моторов мы видим, как на город рушатся снаряды и взрываются с адским грохотом.
Я мчусь ко дворцу, таща за собой Арабеллу, и сталкиваюсь с В-1, за которым следует группа военных с растерянными и искаженными лицами. Из их груди одновременно вырвался крик ужаса:
- Авиация Союза разрушает город!
* * *
Только два часа спустя мы сумели подвести итоги ужасной бомбардировки, которой подвергся город. Выяснилось, что их целью были наши оружейные заводы и склады боеприпасов, расположенные на окраинах столицы.
Первое - сообщение из штаба гласило: "Два завода полностью разрушены, сто человек убито и около четырехсот раненых извлечено из-под развалин. Потери врага: восемь самолетов сбито, четыре серьезно повреждено".
Но ультиматум, полученный с первыми лучами солнца, поверг нас в отчаяние и глубокое уныние. Он провозглашал:
"Пробил час освобождения человека! От имени угнетенных народов, твердо, решивших бороться против тирании, я требую, чтобы вы сдались в течение предоставленных вам сорока восьми часов. Отказ с вашей стороны будет равен полному разрушению вашей страны без предупреждения.
Подпись: Я, Джон Кларк Альфа Первый.
Президент Кларковского Союза Социалистических Республик".
- Это невозможно! - обратился ко мне В-1.- Мы не можем принять такой ультиматум!
В большом зале раздался бурный шепот, но мое решение выразило волю каждого:
- Нет! Отныне будем действовать, а не болтать! Пусть будет война, поскольку нас к этому вынудили!
* * *
Этим утром, по окончании срока, мы дали ответ оружием. Эскадрильи поднялись в воздух, чтобы на южном континенте сеять смерть и разрушение.
Мы готовы. Готовы к борьбе, пожертвованию, геноциду, полному уничтожению - если он этого захочет. Своими супербомбами-Н мы можем распылить Рока и стереть его с астрономических карт.
Но мы еще совсем не готовы применить атомное оружие, так как у всех нас сохранились ужасные воспоминания о "Проклятых временах" на Земле, последовавших за отвратительной четвертой мировой войной. Мы надеемся также, что и с другой стороны не последует глупых действий, способных уничтожить всю нашу расу.
Да, мы хотим этого, и все надеемся на это, если не желаем, чтобы машина вечно оживляла ужасных монстров, отвратительных обезображенных карликов-уродов, которые будут стыдом и позором всех наших усилий и жертв.
О, нет!.. Нет!.. Только не это!..
Это лицо, которое я разглядываю в зеркале, мое, и оно также лицо всех Джонов Кларков, друзей и врагов, это - наше лицо. Ничто не должно испортить его, разрушить или осквернить. Это воля, правда, будущее. Это альфа и омега. Это...
Внезапно шум в городе перерастает в вопли и крики. Крики, заглушающие рев ветра, несущего запах тлена и облака дыма. Ночь, казалось, раскололась суматохой и беспорядком.
И я поворачиваюсь, чтобы увидеть ужас и отчаяние на лице В-1.
- Говорите! Ну, говорите же... Что же происходит?
- Южане, господин Президент... Они захватили инкубатор. "Машина" исчезла!
В течение десяти дней в Объединенном государстве. Джоны Кларки умирали сотнями, тысячами. Кларковский Союз надеется уничтожить до последнего человека наших храбрых солдат, а затем, воспользовавшись нашей слабостью, оккупировать нашу страну. Это лишь вопрос времени. Отныне наши павшие воскресают на южном континенте, на вражеской территории, и притом они могут смешаться с жителями Союза - но это вряд ли случится: с тщательно разработанной системой идентификации они останутся за пределами боевых действий, попадая в лагеря пленных, растущих день ото дня. Листовки, полные капитулянтского толка, сообщали нам, что огромное число наших воскресших солдат поднимают оружие против нас, вставая на сторону врага. Я не могу в это поверить, настолько ужасным и немыслимым мне это кажется. Но голос В-1 поправляет меня:
- Разве мы не собирались сделать то же самое, когда инкубатор был в наших руках?
Очевидно, я с большой легкостью все забываю, так как, отвергая ультиматум противника Кларка Альфа Первого, мы собирались действовать именно так. К несчастью, мы не могли даже предвидеть его дерзкую и удачную выходку. .
- Ходят разные слухи,- продолжает В-1.- Говорят, что коммунисты ревностно охраняют новый центр оплодотворения. Они окружили его защитным изолирующим экраном. Ничто не может его пройти, даже атомная бомба.
- Что может сделать атомная бомба с неуничтожимым центром оплодотворения?
- Атомная бомба, конечно, ничего, но человек - может.
- Человек?
- Человек, который знает секрет поля, производимого этой силой. Мы могли бы попытаться...
Я одобрительно киваю головой:
- Гениально, черт побери! Откуда вы берете такие идеи? Если я правильно понимаю, речь о шпионе, которого мы зашлем в Союз?
- Война без шпионов - не война.
- И... этот человек...
- Я его нашел. Чистый искренний, идейный. Фанатик. Точно такой человек, какой нам нужен. Вот его досье.
Я бросаю быстрый взгляд на листы, упакованные в картон, и читаю документы.
- Где он? Немедленно приведите его ко мне!
На лице В-1 улыбка:
- Но... он в соседней комнате, господин Президент.
* * *
Я с интересом изучаю человека, который только что вошел в комнату и замер, прямой и неподвижный, на середине помещения.
Сильный, энергичный, храбрый, волевой, гордый; это самый благородный и самый представительный из всех Джонов Кларков, которых я когда-либо знал. У него такой важный и в то же время циничный вид и манеры, которые парализуют мужчин и волнуют женщин. Он - мужчина, способный на жестокость и нежность, свирепость и доброжелательность. Он мужчина, каким я всегда мечтал быть. Это та часть меня, которая всегда подавлена правилами, нормами и социальными условностями.
