Фредерик Пол - Операция «Венера»
В контрольно-таможенном пункте я справился о Ренстеде. Чиновник заглянул в регистрационный журнал:
— Он прибыл из Нью-Йорка, пробудет два дня. Его обслуживает туристическая компания «Томас Кук и сыновья». Разместился в III–C-2205.
Чиновник достал план и показал мне, где находится кольцо III, третий этаж, пятый сектор, комната двадцать два.
— Найти нетрудно. Если хотите, могу поместить вас в соседней комнате, — предложил он.
— Благодарю, только не сейчас.
Пустив в ход локти, я протиснулся сквозь шумную многоязычную толпу туристов, и, найдя после недолгих поисков кольцо III–C-2205, позвонил у двери двадцать второй комнаты. Никто не ответил.
Вдруг ко мне подскочил молодой человек приятной наружности.
— Камертон, директор туристического бюро, — представился он. — Чем могу служить?
— Мне срочно нужен мистер Ренстед. По очень важному делу.
— Что вы, сюда приезжают, чтобы забыть о делах! Если подождёте минутку, я взгляну в свой реестр.
Я прошёл за ним в его контору — она же спальня и ванная комната. Он полистал регистрационный журнал.
— Восхождение на ледник Старзелиус. О-ля-ля! Он пошёл туда один, ровно в семь ноль-ноль, в электрокомбинезоне, с радиопеленгатором, взяв полный рацион питания. Должен вернуться часов через пять или около этого. Вы уже получили комнату, мистер… э-э?..
— Нет ещё. Но я намерен сейчас же отправиться на ледник. Дело не терпит отлагательства.
И это была сущая правда. Я чувствовал, что меня хватит удар от бешенства, если Ренстед сейчас же не попадётся мне в руки.
Суетливый директор турбюро принялся меня убеждать, что я многое потеряю, если не воспользуюсь его услугами. Он берётся всё устроить. В противном случае, сказал он, мне самому придётся покупать или брать напрокат у разных посредников необходимое снаряжение, а оно при проверке может оказаться неисправным. Поди ищи тогда тех, кто тебе его всучил. Так и отпуск кончится. Я согласился, и мистер Камертон просиял. Он отвёл мне вполне комфортабельную комнату в этом же секторе. Она была бы даже просторной, если бы не имела формы клина.
Через пять минут мистер Камертон уже выдавал мне снаряжение.
— Батарею прикрепите вот сюда. Это единственное, что может вас подвести. Если прекратится подача электроэнергии, примите таблетку снотворного и не беспокойтесь ни о чём. Мы разыщем вас ещё до того, как мороз повредит ткани. Вот ботинки. Подключать их надо сюда, а рукавицы — вот сюда. Комбинезон, капюшон, тёмные очки, радиопеленгатор. На контрольном пункте скажете: «Ледник Старзелиус» — и вам настроят пеленгатор на нужное направление. Два простых переключателя: «подъём», «спуск». При подъёме тональность сигналов повышается: «бип-би-ип, бип-би-ип!», при спуске понижается: «би-ип-бип, би-ип-бип!». Запомнить легко. Если нужно дать сигнал бедствия, дёрните вот за эту красную рукоятку и переходите на передачу. Вертолёт прибудет через пятнадцать минут. Расходы по поискам и спасению — за ваш счёт, поэтому не советую дёргать рукоятку только для того, чтобы поскорее вернуться на базу. Лучше отдохните, выпейте глоток Кофиеста и продолжайте путь. Маршрут отмечен на карте. Лыжи, гирокомпас, полный рацион питания… Вот, мистер Кортней, вы и снаряжены. Я провожу вас до контрольного пункта.
Снаряжение оказалось не слишком обременительным, как это подумалось мне поначалу. Зимой в Чикаго, когда с озера дуют сильные ветры, мне приходилось таскать на себе и побольше. Такие громоздкие предметы, как батарея, радиопеленгатор и запас еды, были удобно размещены в комбинезоне. Лыжи складывались и превращались в палки с крючьями на концах для восхождения на ледник, и всё это удобно пряталось в чехол за спиной.
На контрольном пункте всё тщательно проверили, начиная с моего сердца и кончая снаряжением, а строже всего — батарею. Наконец контролёр настроил мой пеленгатор на ледник Старзелиус, в который раз предупредив о том, что нельзя перегружать прибор.
В комбинезоне мороз не чувствовался, но, когда я на мгновение приоткрыл лицевое стекло шлема, мне тут же пришлось захлопнуть его. Ух! Сорок градусов ниже нуля, сказали мне. Эта температура ровным счётом ничего не значила для меня, пока я за одну секунду не проверил её на кончике собственного носа.
У стен гигантского пластмассового здания Литтл-Америки лыжи мне не понадобились. Шипы моих ботинок только слегка пробивали крепкий наст. Я сориентировал карту по гирокомпасу и зашагал в необъятную белую мглу. Время от времени я касался левого рукава, нажимал на рычажок пеленгатора и слушал ободряющее, весёлое: бип-би-ип, бип-би-ип, бип-би-ип.
Я обогнал группу туристов и приветственно помахал им рукой. Они были не то из Китая, не то из Индии. Вот, должно быть, приключение для них! Однако, подобно неумелым пловцам, предпочитающим боязливо плескаться у берега, они не решались отходить далеко от Литтл-Америки и резвились на снегу прямо у её стен.
Немного поодаль другая группа туристов играла в незнакомую мне игру. Установив по обеим сторонам квадратного поля, очерченного на снегу, шесты с корзинками без днищ, они пытались забросить туда большой силиконовый мяч. Ещё дальше инструкторы в красных костюмах обучали туристов ходить на лыжах.
Когда через несколько минут я оглянулся, инструкторов в красных костюмах уже не было видно, а здание Литтл-Америки превратилось в бледно-серое пятно. «Бип-би-ип», — пел мой пеленгатор, а я уверенно продолжал путь. Скоро, Ренстед, ты услышишь меня. Скоро. Литтл-Америка уже совсем скрылась из виду — исчезло даже бледно-серое пятно. Но меня это не тревожило. Одиночество рождало жутковатое и вместе с тем приятное чувство. Я подумал, что, должно быть, Джек О'Ши испытывал такое же чувство, когда попал на Венеру. Не потому ли он с трудом находил слова, когда рассказывал о ней, и не потому ли всегда оставался недоволен своим рассказом?
Одна нога провалилась в сугроб, и я достал лыжи. Щёлкнув, они раскрылись, и после нескольких неудачных попыток я наконец перешёл на лёгкий скользящий шаг.
Я шёл по азимуту, выбирая всё новые ориентиры: причудливо торчащий ледяной торос, голубую тень во впадинке на белой равнине. Пеленгатор подтверждал правильность курса. Я не на шутку возгордился своим уменьем ориентироваться в белой пустыне.
Через два часа я почувствовал сильный голод, остановился, присел на корточки и, поставив палатку из силиконовой ткани, забрался в неё. Осторожно высовывая нос, через пять минут я убедился, что температура воздуха в палатке вполне терпима. Я с аппетитом съел саморазогревающееся жаркое, запил его горячим чаем и попытался было выкурить сигарету. Но после того, как я затянулся второй раз, крохотная палатка наполнилась дымом, и я буквально ослеп от слёз. С сожалением загасив сигарету о подошву башмака, я опустил лицевое стекло шлема, убрал палатку и с наслаждением распрямил затёкшую спину.
