Роман Струков - Тень могущества
И оказался к нему готов.
Население Ковчега Свободы и Великой Демократии загнали под бдительное око полицейских систем слежения, подглядывающих за вами даже в туалете, в процессе отправления естественных потребностей. Кто-то заикнулся было о старике Оруэлле, но чрезвычайная ситуация оправдала чрезвычайные меры.
Но, сами понимаете, это был тупик, глухая оборона. А для атаки требовалось что-нибудь повесомее. Тут и подгадали все проекты генной модификации вида homo — все эти «Superhomo», «Аксьон ман», «Warlords» — что в условиях надвигающихся Паназиатских войн оказалось очень даже кстати.
Вдарили генемодами по мозгам человечеству.
Бархат облетел со стальной перчатки как труха.
Решительного перевеса, как это всегда бывает в том случае, если обе стороны используют стратегию непрямых действий, никто не достиг; но некий status quo между «золотым миллиардом» и прочими миллиардами был достигнут. В информационной реальности это записали как очередную победу над очередной империей очередного средоточия очередного мирового зла, а раз так — то победители-военлорды принялись устраивать жизнь сообразно своим — вне всяких сомнений, единственно верным — представлениям о ней.
Военная демократия — будущее человечества.
Передовое.
К сожалению, древняя история даёт мало представлений о том, что происходит в Конгрессе сейчас. И кому — и за каким чёртом — потребовалось пришить Кларка!
Последние слова я, кажется, произнёс вслух.
— Спокойней, Стоун, — сказала эльфка.
— Да, ты права, — согласился я, — В Конгресс нас, один чёрт, не пустят, с нашими то рожами. Но у меня всё равно складывается сильное ощущение, что мы влезаем в серьёзную семейную разборку политиков.
— Не знаю, Джек. Я бы действовала по учебнику — искала не мотивы, их в этом деле слишком много, — а свидетелей, подозреваемых, улики…
— Много нам улик предоставил Торндайк? — усмехнулся я. Меня колотило знакомое напряжение, все мышцы начинали дрожать мелкой дрожью. Откат от «черного вихря» — знакомая штука. — Я предпочитаю строить теории… потом проверять их. Десятая, двадцатая — но очередная теория оправдывается.
— И много ты дел раскрыл, пользуясь такими принципами? — спросила эльфка. Судя по улыбке, она была знакома с моим досье — на уровне доступа шефа. С чего бы такая честь?
— Как ты думаешь, почему я занимаюсь «призраками»? В таких делах настолько мало зацепок, что теория — не самый плохой компас для поисков. Мне обычно везёт. Политика же меня интересует исключительно с позиции самосохранения. Мы идеально подходим для того, чтобы раскрыть это дело.
— Отставной коп…
— Отстранённый! — вступаюсь за свой статус я.
— Хорошо, отстранённый…
— Давить на нас трудно, ресурсов Управления мы не отвлекаем… В таких делах ведь нет ничего таинственного. Просто слишком много больших людей, жаждущих столкнуться лбами друг с другом. Так что раскрыть — раскроем, по учебнику ли, или по моей методе… Правда не уверен, что этому факту обрадуемся.
— Кажется, начинаю понимать.
— Я полгода как отстранён, ты — стажёр. Причём, подозреваю, в офицеры тебя произвели именно ради роли стрелочницы. Стажёр, новичок, да ещё из лиц с нетрадиционным поведением — с тебя спрос ещё меньший, чем с меня.
Я залпом проглотил остатки вина и вновь посмотрел в распахнутый океан глаз эльфки.
— Хуже всего то, что нам предстоит работать в Тени.
— Тень? — вопросительно подняла бровь Айви.
Я отставил бокал.
— Идём! — резко сказал я и зашагал к выходу.
Эльфка помедлила, и двинулась за мной.
Колодец, на дне которого притулилось полицейское управление сегодня казался мне особенно мелким. Но я хорошо знал, какое впечатление производят нависающие громады небоскрёбов.
Я указал на них рукой.
— Это — Тень, девочка. Там, вверху, наверное ещё светло. Но тут, внизу, никогда не гаснут фонари. Здесь всегда темно, и мы обречены копошиться во мраке. Нам предстоит стучаться в дома больших боссов и драться с охраной частных свит насмерть только для того, чтобы задать пару безобидных вопросов, на которые мы всё равно не получим ответ. А результаты нашей работы нужны тем самым людям, с которыми мы сражаемся.
— Тень могущества, — на лице Айви появилась улыбка. Не ироничная — понимающая. Похоже, мы оба воспринимали мир одинаково. Смертельно серьёзно. Что до меня, меня тошнило от собственной патетичности.
Я прислонился к стене, пережидая накативший вдруг приступ слабости. Рука сама нащупала в кармане пачку леденцов, и я вытащил её из кармана. Потом взглянул на Айви.
Девушка стояла напротив меня, чуть развернувшись правым боком. В глазах таился благожелательный интерес, и я вздохнул.
Ох, девочка. А откуда мне знать, что ты — не подделка? И что старика Стоуна не поставили на это дело только по одной причине — Стоуну всё равно, когда умирать; и уж он-то постарается спеть свою лебединую песню как полагается. А тебя шеф — и кто там за ним, ведь не сам же, в самом деле! — не приставил ко мне лишь затем, чтобы Стоун не нарубил слишком много дров — больше, чем необходимо тому, кто хочет осветить тёмные закоулки, но и сам скрывается в тени собственного могущества.
— Тебе плохо, Джек? — Айви подошла ко мне.
Нет, мне хорошо, пытаюсь сказать я, но мир неожиданно меркнет, теряет краски, уши закладывает ватой и я сползаю вниз по стене.
Пальцы Айви, присевшей на колено рядом — почему-то только сейчас я замечаю, что эльфка не сняла с рук перчаток из тонкой кожи с серебряными накладками, — хороших, чёрт побери, перчаток! — пальцы Айви ложатся на мои виски, а глаза девушки приближаются неимоверно близко.
Почему-то мне кажется, что Айви хочет меня поцеловать.
А потом я тону в серо-зелёном пасмурном океане.
И только крик заблудившейся в тумане чайки слышен вдали.
В жилах вдруг начинает разбег жидкое кипящее пламя, обжигающее холодом, заставляющее меня резко почувствовать реальность отступившего было куда то мира вокруг меня.
Я открываю глаза. Эльфка сидит рядом, в глазах — туман. Редким прохожим, идущим мимо, явно всё равно, и на нас обращает внимание разве что стайка вампиров, но их интерес праздный — рядом с Управлением полиции вампиры охот не начинают.
Эльфка медленно, будто нехотя, убирает пальцы с моих висков. Туман в её глазах отступает, и она улыбается.
Улыбаться, вроде, нечему, но становится полегче.
— Что с тобой, Стоун? — спрашивает Айви из далёка. Я мотаю головой, пытаясь вытряхнуть вату, набившуюся в уши. Похоже, кое-каких пояснений всё же не избежать.
