Джеймс Уайт - Эскулап
- Если внимательно разобраться, - ответил Вильямсон, - то, думаю, вы поймете, что "обыватели" - то есть группы людей, которые можно найти почти на каждой планете и которые считают, что они-то в отличие от грубых мониторов и бесхребетных эстетов как раз и являются настоящими представителями своего народа - вовсе не ограничены. Напротив, они объединяются в сообщества естественным путем и именно в таких сообществах мониторам приходится быть особенно активными. "Обыватели" обладают всеми свободами, включая и право убивать друг друга, если они этого пожелают.
Задача мониторов лишь проследить, чтобы не пострадали те, кто не разделяет подобные взгляды.
Кроме того, когда массовое помешательство на таких мирах достигает определенной степени, мы даже разрешаем им воевать на специально отведенных для этого планетах, устраивая все так, чтобы война не была ни долгой, ни слишком кровопролитной.
Вильямсон вздохнул.
В данном случае мы их недооценили. Война длилась долго, и крови пролилось много, - с ноткой самоосуждения заключил он.
От такой постановки вопроса в голове Конвея все смешалось. До прибытия в Госпиталь он не имел прямых контактов с мониторами, да и с какой стати? Земных "обывателей" он считал скорее фантазерами, склонными к самодовольству и хвастовству, но не более. Конечно, большую часть плохого о мониторах он слышал от них. Может быть, они были не так уж объективны и правдивы...
- Во все это трудно поверить, - возразил Конвей. - Вы утверждаете, что роль Корпуса мониторов важнее, чем роли "обывателей" и нас, класса специалистов, вместе взятых! - Он возмущенно покачал головой, - Во всяком случае сейчас не лучшее время для философских споров!
- Разговор начали вы, - произнес монитор.
Возразить тут было нечего.
Должно быть, прошло несколько часов, когда Конвей почувствовал прикосновение к плечу. Он распрямился и обнаружил за собой медсестру ДБЛФ, вооруженную шприцем.
- Стимулирующий укол, доктор? - спросила она.
Конвей как-то сразу ощутил дрожь в ногах и с трудом сфокусировал взгляд. Видимо, его движения настолько замедлились, что сестра подошла в первую очередь к нему. Он кивнул и закатал рукав усталыми пальцами, которые казались ему толстыми сосисками.
- Ой-ой! - вскрикнул он от неожиданной боли. - Вы чем там пользуетесь, шестидюймовыми гвоздями.
- Простите, - извинилась ДБЛФ, - но перед вами я сделала уколы двум врачам своего вида, а, как вы знаете, наш кожный покров толще, и тверже, чем у вас. Должно быть, не рассчитала.
Через несколько секунд усталость сняло как рукой. Несмотря на легкое покалывание в конечностях и заметный другим землистый цвет лица, сам он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, как если бы только что вышел из-под душа после десятичасового сна.
Прежде чем закончить очередной осмотр, Конвей быстро оглянулся вокруг и отметил, что число пациентов, ожидавших помощи, совсем невелико, а количество мониторов уменьшилось больше чем наполовину. Пациентов развозили по палатам, а мониторы сами становились пациентами.
Конвей видел, как они после бессонных перелетов на транспортных судах заставляли себя помогать перегруженным медикам Госпиталя, держась исключительно на уколах и на собственном упрямстве и мужестве. Один за другим они в прямом смысле слова валились с ног, истощенные настолько, что мышцы сердца и легких непроизвольно отказывали им. Их поспешно уносили в специальные палаты с аппаратом искусственного сердца и дыхания, где укладывали под капельницы. Конвей слышал, что пока скончался лишь один из них.
***
Воспользовавшись временным затишьем, Конвей и Вильямсон подошли к видеопанели. Казалось, рой кораблей так и не уменьшился - прибывали все новые и новые космолеты. Он не представлял себе, куда они будут размещать всех этих прибывших - даже пригодные для использования коридоры начинали переполняться. Срочно освобождались дополнительные палаты, а пациенты всех видов перегруппировывались. Но это было заботой администрации, и Конвей отдыхал, наблюдая за вьющимися в космосе кораблями.
- Тревога! - неожиданно объявил громкоговоритель. - Одиночный корабль с одним существом, вид пока не установлен. Существо нуждается в срочном лечении. Оно может лишь отчасти управлять своим кораблем, связь с которым прервана. Всем находиться возле свободных люков.
Конвей подумал, что только этого им сейчас и не хватало. Внутренне он похолодел в предчувствии того, что должно произойти. У Вильямсона даже побелели костяшки пальцев на руках.
- Смотрите! - сказал он упавшим голосом.
Пришелец приближался к рою ожидавших причала кораблей на сумасшедшей скорости, рыская из стороны в сторону. Черная обрубленная торпеда достигла скопления и вторглась в него раньше, чем Конвей успел что-либо ответить.
Корабли беспорядочно рассыпались в стороны, едва избегнув столкновения с нею и между собой. Космолет продолжал нестись вперед. Теперь на его пути оставался лишь одни корабль - мониторский транспорт, который получил разрешение на причаливание и медленно подплывал к Госпиталю. Транспорт был огромным и не предназначался для акробатических номеров, у него не было ни времени, ни возможности уйти с дороги. Столкновение казалось неминуемым.
Но нет. В самый последний момент корабль вильнул, и они увидели, что он проскочил мимо транспорта. Торпедообразная форма на экране превратилась в круг, растущий со скоростью, от которой замирало сердце. Теперь корабль летел прямо на них! Конвею хотелось закрыть глаза, но несущаяся огромная масса металла оказывала какое-то завораживающее действие. Ни Вильямсон, ни он сам даже и не пытались одеть скафандры - от катастрофы их отделяли считанные секунды.
Корабль почти достиг Госпиталя, когда раненый пилот отчаянно попытался обойти огромное препятствие. Но было слишком поздно, они столкнулись.
Вначале монитор и врач ощутили через пол двойной сокрушительный удар корабль пробил двойную обшивку Госпиталя. Затем раздались менее сильные взрывы из-за повреждения внутренних жизненно важных коммуникаций. Быстро нарастали шквал криков - землян и неземлян, а также свист, шипение и невнятные восклицания покалеченных, захлебнувшихся и задыхающихся существ.
В помещение с чистым хлором проникала вода. Через отверстие в стене обычный воздух попал в палату, чьи обитатели не знали ничего, кроме вакуума и холода Трансплутона. Их смерть была страшной - при первом же соприкосновении с газом они просто растворялись. Перемешавшиеся воды, воздух и составляющие других атмосфер образовали исключительно едкую смесь грязно-коричневого цвета, которая, пузырясь и кипя, вылетала в открытый космос. Но задолго до того, как все это произошло, герметичные переборки надежно изолировали страшную пробоину от неповрежденной части Госпиталя.
