Ариадна Громова - Вселенная за углом
Бандура молча вживался в радость. Он только поматывал головой и блаженно щурился. Однако он, как и подобает мужчине, сохранял ясность разума. Поэтому шаги на чердаке ему не понравились своей бестолковостью.
— Ну залез в окно — хорошо, — сказал он, прислушавшись к беготне наверху. — Так ведь не затем же он лез, чтобы чердак осваивать, верно? Он к нам сюда должен в первую очередь бежать! А этот чего-то как дурной на чердаке толчется туда-сюда! Вот он, может, там всю проводку и попортил! Может, это хулиган какой! Ну я ж его!
И Бандура, свирепо хмуря брови, двинулся к выходу. Но в это время шаги на чердаке ускорились, потом вдруг оборвались и через секунду загромыхали по железным ступенькам лестнички, ведущей на чердак. Кто-то остановился на площадке у дверей квартиры Ушаковых.
Лена на цыпочках подобралась к двери, тихонько приоткрыла ее и выглянула на площадку.
Хотя таинственный посетитель стоял к ней спиной, Лена немедленно узнала его.
— Сережка! — закричала она изумленно и радостно. — Сережка, братик!
Сергей стремительно обернулся и уставился на нее, словно не веря своим глазам.
— Ленка! — выдохнул он наконец. — Ленка! Жива!
— Боже мой, Сережа! — изумленно произнесла Анна Лазаревна, появляясь на пороге. — Неужели это вы один наделали столько шуму?
За ее плечами высился Бандура с лицом, пламенеющим, как закатное солнце. Он ничего не сказал, только укоризненно покачал головой.
— Да что мы тут стоим?! — спохватилась Лена. — Идемте к нам, что ли!
— А телефон? — заикнулась было Анна Лазаревна.
— Ну что теперь телефон? — нетерпеливо возразила Лена. — Идемте!
Они пошли в квартиру Ушаковых.
— Что, телефон перестал работать? — боязливо осведомился по дороге Сергей.
— И телефон, и свет, и радио — все сразу отключилось! — сказала Лена. — Кстати, ты не знаешь, почему это вдруг? Действительно, все было в порядке, и вдруг, минут десять назад…
Сергей промычал нечто невнятное и покраснел так, что почти сравнялся с Бандурой по интенсивности расцветки.
— Ой, Сережа, вы что-то знаете! — проницательно заявила Анна Лазаревна. — И вы почему-то не хотите нам сказать! А я вижу, что…
— Молодой человек! — перебил ее Бандура. — Вы нам в первую очередь должны сообщить, какие меры предприняты для того, чтобы прекратить вот это… безобразие!
Сергей изумленно воззрился на него:
— Как то есть прекратить? Вы что-то не то…
— Да ладно! — вмешалась Лена. — Ты скажи, что вообще там делают? Что говорят о нас? Когда нас отсюда вытащат? И как ты сюда попал? Послали тебя?
Сергей опять мучительно покраснел.
— Сам я сюда полез вообще-то! — честно признался он. — Не пускали меня. Вы уж не сердитесь, я хотел как лучше…
— Ты чего извиняешься? — испугалась Лена. — Что натворил, признавайся!
— Да вот… сами видите… — опустив голову, бормотал Сергей.
— А ну, погляди мне в глаза! — скомандовала Лена. — Это из-за тебя, значит, свет и телефон отключился?
— Да что свет!.. — сказал Сергей, отчаянно махнув рукой. — Вы теперь целиком и полностью отключились!
— В каком это смысле? — подозрительно спросил Бандура.
— Во всех смыслах! Ну представляете: теперь и с чердака только лес видать… вот такой же! — Он кивнул на окно.
— Ой! — шепотом сказала Лена, округлив глаза. — Ой, Сережка! И что же теперь будет?!
Володя осторожно обошел прогалину: он понимал, что деревья и здесь будут предостерегать его своими удушающими сигналами, да и не собирался он сейчас подходить к серому облаку. Он выбрался на поляну и увидел, что тут серое облако ничего не разворотило — лежит прямо на траве и выглядит безобидно.
— Володя! — услыхал он. — Володя! Где же ты? Куда пропал?
Славка бежал к нему уже где-то по ту сторону серого облака, и его не было видно. Володя шагнул вперед, чтобы миновать облако. Славка теперь увидел его и повернул прямо к нему — прямо к облаку! Он был уже в двух шагах, и Володя отчаянно закричал:
— Стой! Славка, стой! Остановись! Нельзя!
Но Славка с разбегу влетел в туман. Володя кинулся вслед, пытаясь ухватить его, но мальчик исчез.
— Славка! Славка, где ты тут! — крикнул Володя, ничего уже не видя в густом тумане.
Под ногами у него что-то перекатывалось, глухо громыхало, он упал, его потащило вниз, он пытался ухватиться за что-нибудь, но все вокруг грохотало и катилось под уклон, и было почему-то адски холодно.
Наконец падение остановилось.
Володя открыл глаза. Он лежал у подножия невысокого холма, на каменистой осыпи. Перед ним простиралась заснеженная равнина в косых красных лучах закатного солнца. На горизонте, на фоне бледно-зеленого вечернего неба, чернел частокол ельника. Едва приметная санная колея тянулась наискось через равнину, и по ней понуро брела пузатая гнедая лошаденка, волоча розвальни. В розвальнях полулежал бородач в овчинном тулупе и лениво пошевеливал намотанными на руку вожжами.
А Славки и след простыл.
Славка не успел испугаться, не успел даже понять, что крикнул ему Володя. Он с разбегу влетел в серый туман и, ничего уже не видя, по инерции пробежал несколько шагов в непроницаемой сыроватой мгле.
Потом впереди посветлело. Славка снова прибавил ходу — и вдруг выскочил из тумана.
Добела раскаленное солнце ударило ему в глаза. Оно высоко стояло в белесом, выцветшем от зноя небе и заливало белым огнем безбрежное волнистое море песка.
Везде и всюду, со всех сторон до самого горизонта был песок. Белый, раскаленный песок, песчаная рябь, песчаные волны, песчаные холмы. Только песок — и ни травинки, ни кустика, ни лужицы воды и ничего живого вокруг.
Славка растерянно озирался. Откуда взялась пустыня? И куда девался Володя?
Откуда-то издали донеслось мелодическое позвякивание бубенчиков. Славка, изнывая от беспощадных лучей солнца, опустился на песок, горячий, как натопленная плита, залез в тень песчаного гребня и скорчился там, прислушиваясь.
Бубенчики перезванивались все явственней, все ближе. Наконец невдалеке, из-за длинной песчаной гряды, выдвинулась горбоносая морда с надменно выпяченной нижней губой.
— Верблюд! — в изумлении прошептал Славка.
Из-за песчаной гряды медленно вытягивался верблюжий караван. Мерно покачивались шерстистые светло-коричневые горбы, а между горбами и длинными, по-лебединому выгнутыми шеями сидели смуглые всадники в белых бурнусах.
Шатаясь, спотыкаясь, изнемогая под палящими лучами, брели среди верблюдов полураздетые босые люди, и на ногах у них тяжело бряцали медные цепи.
