Георгий Мартынов - Гость из бездны (сборник)
Мунций сообщил, что работа продвигается медленно, так как оказалась значительно труднее, чем предполагалось вначале. Бурная эпоха зарождения коммунистической эры оставила после себя необозримое море архивных материалов. Найти среди этого изобилия нужный документ было совсем не просто, несмотря на идеальный порядок, в котором эти документы содержались.
На золотых досках Пантеона удалось обнаружить тридцать две фамилии, схожие по длине и по первым трем буквам. Нужно было найти материалы обо всех тридцати двух, чтобы определить, кто из них был похоронен на том месте, где нашли обломки памятника.
— Мне помогают семь человек, — сказал Мунций. — Но работа движется буквально черепашьими темпами. Пока удалось только твердо установить, что героев-братьев с фамилией, начинающейся на «Вол…», не было ни в первом, ни во втором веке коммунистической эры. А начиная с третьего века это звание вообще больше не присваивалось. Здесь мы, похоже, ошиблись. Как дела у Владилена?
— Пока ничего не удалось найти, — ответил Люций. Поиски недостающих кусков мраморного памятника не увенчались успехом. Под поляной и в ближайших районах леса их не было. Надежда узнать имена и отчества героев, что значительно облегчило бы розыски, рухнула. Предстояло и дальше искать почти что вслепую.
— Я начинаю допускать, — сказал Мунций во время одного из последующих свиданий у телеофа, — что фамилия на памятнике была написана несимметрично. В этом случае буква «Ы» могла быть не последней. На одной из досок Пантеона я видел, например, фамилию Героя Советского Союза Ивана Архиповича Володных. А если буква «Ы» не последняя, то фамилия написана не во множественном числе, а в единственном. Наша задача, естественно, сильно усложнится. Еще хуже, если буква «В» не первая и перед ней были другие. Тогда придется искать не по фамилии, а по месту, где находилась могила. Представляешь себе трудности такого поиска?
— Так что же делать? — спросил Люций, всматриваясь в явно утомленное лицо отца. — Может быть, прекратить розыски?
— Искать! Еще и еще раз — искать! Я теперь не успокоюсь, пока не добьюсь успеха.
Прошел месяц.
И вот как-то утром Мунций вызвал сына к телеофу я сообщил, что прилетит в середине дня. И не один, а с врачом Ио.
Люций не обратил внимания на имя, названное отцом.
— Документы нашлись? — спросил он.
Не отвечая, Мунций задал встречный вопрос:
— Где Владилен?
— Он еще здесь.
— Попроси его прилететь к тебе. Его помощь может понадобиться. Мы будем скоро, ждите нас!
И Мунций выключил телеоф, так и не удовлетворив любопытство сына.
Но Люций понял, что отец находится в отличном расположении духа. Это говорило о том, что им достигнут какой-то результат.
Владилен прилетел сразу, как только узнал о предстоящем прилете Мунция.
— Меня интересует история этого памятника, — сказал он, здороваясь с Люцием. — Вы не знаете, зачем я могу понадобиться?
— Не имею ни малейшего представления. Мой отец иногда любит задавать загадки. Так и в этот раз. Он мне ничего толком не рассказал.
— А кто такой Ио?
— Какой-то врач. Вероятно, знакомый отца, который, как и вы интересуется находкой.
— Вы его знаете?
— По-видимому, нет. Я знаю, и знаю очень хорошо, другого Ио. Но тот так известен, что и вы не можете не знать его.
— Вы говорите об Ио — члене Совета?
— Да.
— Его все знают. Так же, как вас, Люций. А не он ли это?
— Конечно, нет. Ио не такой человек, чтобы поддаться обыкновенному пустому любопытству. Исторические памятники его не интересуют.
— А вот вас они интересуют, — заметил Владилен. — И это очень хорошо. Нельзя замыкаться в рамках одной какой-нибудь науки, не правда ли?
Люций промолчал.
Немного погодя на площадку перед домом Люция опустился арелет бледно-голубого цвета. Аппарат был двухместный, и из него вышел Мунций и за ним очень высокий худощавый человек с седыми волосами.
Люций вздрогнул, увидя его.
— Вы были правы, — сказал он. — Но что это значит? Зачем он здесь?
— Выходит, он более любопытен, чем вы думаете, — тихо сказал Владилен, направляясь вслед за хозяином дома навстречу прилетевшим.
Люций с сомнением покачал головой.
Ио ничем не выразил удовольствия от встречи. Он рассеянно пожал руки Люцию и Владилену и отрывисто бросил:
— Рад видеть!
«Все тот же, — подумал Люций. — Нисколько не изменился».
— Я никак не мог предположить, — сказал он вслух, — что отец говорил мне именно о вас. Тем более рад такому неожиданному и приятному сюрпризу.
— Кажется, — ответил Ио, не реагируя на слова Люция, — наши мечты «грозят» осуществиться. Вот потому я и здесь.
— Какие мечты?
— Сейчас все узнаешь, — с недовольным тоном сказал Мунций. — Никогда не надо забегать вперед.
Люций предложил устроиться на веранде или пройти в зал. Гости предпочли веранду.
Когда все уселись у круглого стола, Люций приготовился терпеливо ждать рассказа и объяснений. Он хорошо знал, что Мунция торопить бесполезно. Владилен не осмеливался первым задать вопрос людям, которые были значительно старше его. Но Ио не имел намерения ждать.
— Говорите, Мунций! — сказал он. — Время идет. Надо приступать к поискам.
— Если дело идет о поисках недостающих кусков мрамора, то их нет в земле. Теперь я могу поручиться за это, — сказал Владилен.
— Жаль, конечно, — ответил ему Мунций. — Но сейчас нас интересует другое. Так вот, Люций, — продолжал он, обращаясь к сыну, — я ошибся. Но ошибка оказалась не столь уж значительной. Я думал, что под мраморным памятником были похоронены два брата-героя. Для такого заключения было достаточно оснований. Оказалось, что не два брата, а муж и жена. Муж и жена, — повторил он. — Дмитрий Волгин и Ирина Волгина.
— Ирина Волгина! — воскликнул Люций. — Как странно! Каждый раз, бывая в шестьдесят четвертой лаборатории, я вижу ее бюст, установленный в вестибюле. Ведь Ирина Волгина была врачом. Не правда ли, это очень странно, что мы столкнулись с ее именем в связи с этой загадкой?
— Не вижу ничего странного, — сказал Ио.
— Значит, муж Ирины тоже был Героем Советского Союза?
— Да. Именно из-за него я и явился к вам, — ответил Ио. Люций и Владилен посмотрели на него с удивлением.
— Сейчас поймете, — сказал Мунций. — Я продолжаю. Под мраморным памятником были похоронены сперва Ирина, а затем Дмитрий Волгины. Они умерли в разное время. Могила находилась в центре парка одного небольшого городка. Этот городок был снесен в середине третьего века коммунистической эры, и на его месте выращен лес, который растет здесь и поныне. Памятник остался в густом лесу. И постепенно о нем забыли. Вероятно, считали, что он снят. Сейчас уже невозможно восстановить истину, да это и не столь важно. Факт, что о нем забыли и он постепенно развалился от времени. Согласен, что это редкий случай, — сказал Мунций, точно отвечая на замечание, которого никто из присутствующих не произнес. — Даже очень редкий случай. Но это факт. Для нас сейчас интереснее другое. Ирина погибла во время войны, и ее похоронили в обычном для того времени деревянном гробу. Разумеется, от нее не осталось ровно ничего. Но не так получилось с Дмитрием. Он умер в Париже, который был столицей бывшей Франции. Его тело было запаяно в свинцовый гроб. То есть гроб запаян, — поправился Мунций. — И отправлен на родину, в бывший СССР. Мужа похоронили рядом с женой. Тогда и появилась на памятнике надпись, которая ввела нас в заблуждение. Любой мог ошибиться. Ничего удивительного здесь нет. Так вот! Под памятником было два гроба: один деревянный, другой свинцовый наглухо запаянный…
