Михаил Сухоросов - Дикий гусь
— Спокойно. Я поговорю с ними, — незачем раньше времени затевать склоку, тем более, численный перевес не на нашей стороне.
Подъехавшие к нам, судя по вооружению и одежде, из благородного сословия и на имперской службе не состоят. Передовой — широченный краснорожий детина, заросший густой бородой, в кожаном шлеме и плаще с меховой оторочкой осведомился грубым и пропитым голосом:
— Кто вы такие и куда идете?
Примат. такого залечить — делать нечего.
Я принял вид гордый и надменный, прикоснулся к медному обручу:
— Кто мы — надеюсь, видишь, рыцарь. А куда идем…С каких это пор Чародеи должны давать отчет в своих действиях непосвященным?
Мой апломб подействовал: краснорожий, кажется, слегка растерялся, но рука его осталась на рукояти меча, а сам меч — выдвинутым из ножен сантиметров на пятнадцать. М-да, похоже, не очень забытый этот тракт…
Спутник краснорожего — тщедушный, сморщенный, с выбивающимися из-под круглой каски жидкими седыми прядями — тронул поводья:
— Не в обиду будет сказано, Чародей, сейчас многие прикрываются именем Ордена. Попадаются среди них и отлученные…
Как-то не нравится мне все это…Да еще сморчок этот так и буравит Гельду своими выцветшими глазенками…
— До меня в моих странствиях не доходили слухи об отлучениях, — важно ответил я. — А кто этот отлученный?
— Некий Мик Меченосец. Он тебе известен?
Так, а это уж совсем плохо. Ладно, пока прикинемся ветошью:
— Помнится, я встречал его в Западной Цитадели, — нахмурился я. — Странно, он всегда считался преданным бойцом Ордена.
— Вот что, Чародей, — влез в разговор красномордый. — Я, граф ал-Эллес, предлагаю тебе свое гостеприимство. Дороги нынче опасны, а поблизости видели эльфов.
А вот если на сейчас потащат в какой-нибудь поганый замок — разъяснять — нам это совсем ни к чему. Так что надо это предложение с достоинством отклонить, то есть напустить на себя вид совсем уж гордый и неприступный:
— Долг Чародея — искать опасностей, граф. А что до эльфов — я ведь не безоружен, — и я как бы невзначай взялся за торчащую из-за плеча рукоять меча.
И тут со стороны тракта прозвенел пронзительный мальчишеский голос:
— Чего увы ждете, хватайте их! Это ваши две тысячи монет!
В таких случаях лучше не думать, а действовать, так что я даже выругаться не успел. Двое напротив меня потянулись к оружию, и надо сказать, очень поспешно, но я оказался быстрей — моментальный обездвиживающий знак, и оба поползли с седел, обмякнув, как чучела. Оставшиеся пришпорили коней и ринулись на нас. Странно, мы для них отличной мишенью были…Решили, видно, взять нахрапом. Зря они так…
Гельда не зря хвасталась умением стрелять — передовой всадник откидывается назад со стрелой в горле, разгоряченная лошадь проносится в метре от меня, волоча зацепившееся за стремя тело. Второй чересчур близко, знаком не снести…Выпрыгиваю перед лошадиной мордой, скорчив рожу пострашней и издав нечто среднее между боевым кличем оленеводов и воплем: "Банзай!", лошадь шарахается, седок равновесия не потерял, но удар ему не удается, ныряю под свистнувший в воздухе клинок — и мечом снизу вверх! Достал! Меч едва не вырвало у меня из руки, меня развернуло почти на 180 градусов, напавший на меня роняет палаш, свешивается на лошадиную шею, медленно заваливается вбок…Мой меч в крови. Я его убил?.. Ранил? Неважно, некогда.
Вытираю клинок травой, потом полой плаща, забрасываю в ножны, подхватываю под уздцы лошадей седого и красномордого:
— Гельда! В седле усидишь?
Вместо ответа она лихо заскакивает на коня, не прикасаясь к стремени. Да, молодец девчонка…Однако времени терять нельзя, взлетаю в седло:
— Ходу!
Шпор нет, безжалостно колочу каблуками в конские бока, летим вперед по Забытому, выворачиваем за поворот. Впереди на тракте всего один всадник, торопит коня, удирает. Привстаю в стременах, чуть подавшись вперед, подбадриваю коня голосом и каблуками. Надо его догнать…Но Гельда, похоже, лучше меня знает, что делать — краем сознания ловлю брошенное вслед беглецу непонятное заклятье, конь под ним внезапно останавливается, как вкопанный, всадник через его шею летит в высокую траву.
Подскакав, я спешился и перебросил Гельде поводья. Сейчас выясним, что это за птица…Силой владеет, но жиденько. Мать честная!
В траве, очумело моргая, сидел мой однокашник по Берлоге, Виган, веснушчатый и лопоухий пацан лет четырнадцати. Две, значит, тысячи…Целое состояние. Как-то уж слишком по-дурацки все…
Виган, увидев меня, побледнел так, что веснушки объемными стали, но все же яростно выкрикнул:
— Ну, убей меня, предатель!
— Слова-то какие знаешь, — процедил я, за ухо поднимая его. — А я тебя, недоноска, еще на мечах драться учил…
Он искоса посмотрел на меня, потом опять крикнул, уже не так уверенно:
— Предатель! Ну, убей меня, если не боишься!
— Заладил, как пересмешник: "Убей, убей…" Тут и уши тебе толком надрать некогда. Вот что: если не хочешь без своих лопухов остаться, скажи-ка ты мне, кто это такой щедрый, что за меня две тысячи обещал? Ну? — я крутанул его ухо.
— Не скажу.
— Ох, Виган, не носить тебе серьги…Девки засмеют. Я ж у тебя ничего особенного не спрашиваю. Ну, так кто раскошелился?
— Эмиссар короны.
— Имперской?
— Да…
Вот это уже номер…Такую награду обычно назначают за особо опасных государственных преступников, да и то редко.
— А тебя, прогульщик, чего так далеко от Берлоги занесло?
— В погоню послали всех, кто знает тебя в лицо.
— М-да, все просто чудесно, — пробормотал я, привязывая Вигана к дереву его же ремнем. — Ладно, стой спокойно. Тебя скоро найти должны, не пошлют же по мою душу одного малолетку.
Потом я забрал у Гельды поводья и снова запрыгнул в седло.
Да, что и говорить, лопухнулся я снова — недооценил Даэла, что вообще глупо, а с моей стороны — в особенности. Не стал он слать погоню по нашему следу, просто перекрыл все возможные пути отхода. Но вот с чего такая серьезная облава? За свое инкогнито он, что ли, боится? Да еще с привлечением имперской казны, так что все войска этой проклятой Империи осведомлены, что надобно изловить (и повесить, вероятно) Мика Меченосца…
Мы уже отъехали на порядочное расстояние, когда Гельда вдруг осведомилась с возмущением:
— Слушай, а почему ты его не убил?
Однако…Пора бы мне привыкнуть к тому, что здесь такие приколы в порядке вещей.
— А зачем?
— А ты не понимаешь?! Он же погоню на нас наведет! И того, на Торианском тракте, ты мог застрелить. Не сделал этого — и вот, пожалуйста.
