Роберт Хайнлайн - Звёздный зверь
— Не находите? Да этот маленький мальчик может вырасти и стереть с лица Земли целый город, просто нажав на во-от такусенькую кнопку. А раз так — долой ему голову, пока вырасти не успел. И не надо спрашивать его, почему он взял эту конфету, не надо вообще ни о чем спрашивать! Он — плохой мальчик, так что — отрубить голову и конец всем беспокойствам.
Гринберг снова невольно закусил губу.
— Так вы хотите, чтобы были выслушаны показания Ламмокса?
— Кажется, я об этом уже сказала.
— Я не совсем уверен, что именно вы сказали. Суд рассмотрит ваше прошение.
— Ваша честь, я протестую, — быстро вмешался мистер Ломбард. — Если это крайне необычное…
— Пожалуйста, подождите с вашим протестом. Суд объявляет перерыв на десять минут. Всем остаться. — Гринберг встал и вышел из зала. Он вынул сигареты, в очередной раз обнаружил, что у него нет спичек, и снова засунул пачку в карман.
Черт бы побрал эту девицу! Ведь он уже аккуратным образом рассчитал, как тихо прикрыть это дело к вящей славе родного Министерства и к радости всех заинтересованных лиц… ну разве, за исключением мальчишки Стюарта, но тут уж ничего не попишешь… мальчишки и этого лезущего не в свое дело нелепого существа из класса млекопитающих, которое держит его под своим крылышком. А заодно, — добавил Гринберг, — и под своим каблуком. Нельзя допустить уничтожения этого уникального экземпляра. Но Гринберг собирался организовать все осторожно, чтобы комар носа не подточил. Отклонить прошение этой старой бандитки: тут и слепому ясно, что причина у нее — обыкновенная злоба. Затем один на один поговорить с шефом полиции, чтобы тот по-тихому снял свое прошение. На прошение от общества «Сохраним-Землю-для-неандертальцев» можно вообще плюнуть и растереть. А тут из-за этой занозы-девчонки, которой бы не болтать, а слушать, создается впечатление будто можно заставить Министерство рискнуть благополучием населения ради всякой там сентиментальной антропоморфной ерунды.
Чтоб ее трижды черти побрали с этими наглыми голубыми глазенками заодно.
Ведь того и гляди, его обвинят еще в том, что все из-за них, этих самых глазенок. Лучше бы уж она была уродиной.
Твое животное, ты и отвечай за ущерб — ясно, как божий день; для подтверждения решения можно найти тысячи прецедентов, касающихся «животных без присмотра», и мы, слава тебе Господи, не на планете Тенкора. Все эти разговорчики насчет вины тех, кто перепугал животное, — яйца выеденного не стоят. Однако, если рассматривать это ВЗС как научный материал, оно стоит значительно больше суммы причиненного ущерба, так что в денежном смысле мальчишка не пострадает.
Гринберг вдруг осознал, что дал своим мыслям потечь по сугубо неюридическому пути. Его совершенно не должно касаться, может ли ответчик заплатить по искам.
— Извините меня, пожалуйста, ваша честь. Не надо баловаться этими штуками.
Гринберг резко оглянулся, готовый оторвать кому-нибудь голову, и обнаружил себя лицом к лицу с секретарем суда. Тут до него дошло, что он в задумчивости крутит тумблеры на приборной панели. Гринберг отдернул руку.
— Простите.
— Если человек не знает, что тут и как, — извиняющимся голосом сказал секретарь, — такого можно наделать…
— Вы правы. К сожалению, вы совершенно правы. — Гринберг поспешил в зал. — Заседание продолжается.
Заняв свое место, он сразу же повернулся к Бетти.
— Суд принял решение: Ламмокс не может являться свидетелем.
— Ваша честь, — с трудом выдохнула Бетти, — это нечестно!
— Возможно, что и так.
Бетти на мгновение задумалась.
— Мы ходатайствуем об изменении места рассмотрения дела.
— И где это вы успели нахвататься всех этих штучек? Впрочем, неважно, изменение уже произошло, когда вмешалось Министерство. Другого не будет. А теперь — нельзя ли вас попросить о любезности помолчать немного — просто для разнообразия.
Лицо Бетти залилось краской.
— Вам следовало бы сделать самоотвод!
Гринберг намеревался хранить полное, истинно олимпийское спокойствие, но сейчас ему это давалось с трудом. Он трижды медленно, глубоко вздохнул.
— Юная леди, — сказал он, тщательно подбирая слова, — весь день вы пытаетесь внести сумятицу в рассмотрение дела. Вам совершенно не нужно что-либо еще говорить, вы и так уже наговорили больше, чем нужно. Вы меня понимаете?
— Я не делала этого… я обязательно буду… и с этим я тоже не согласна.
— Не понял. Вы не могли бы повторить?
— Нет, — Бетти посмотрела на него, — я лучше возьму свои слова обратно, а то вы опять заговорите про «неуважение».
— Нет, что вы. Мне просто захотелось запомнить. Не думаю, чтобы я когда-нибудь слышал столь всеохватывающее заявление. Ну да ладно, вы просто попридержите свой язычок. Если, конечно, знаете, как это делается. Вы сможете выступить позднее.
— Да, сэр.
Гринберг повернулся к остальным.
— Ранее суд заявлял, что, если будет решено сделать это слушание окончательным, участники будут оповещены. Суд не видит причин, мешающих перейти к вынесению решений. Возражения?
Адвокаты неловко заерзали, оглядываясь друг на друга. Гринберг повернулся к Бетти:
— А как вы считаете?
— Я? Я думала, что лишена права голоса.
— Так как, закончим мы сегодня это дело?
Бетти оглянулась на Джона Томаса и тусклым голосом произнесла:
— Возражений нет, — затем наклонилась к нему и прошептала: — Джонни, я и вправду старалась!
Тот пожал под столом ее руку.
— Я же и сам все видел, Молоток.
Гринберг сделал вид, что ничего не услышал. Он продолжил холодным, официальным голосом:
— Перед судом находится прошение об уничтожении ВЗС Ламмокса на том основании, что он опасен и не поддается контролю. Изложенные в прошении факты не подкрепляют данную точку зрения. Прошение отклоняется.
Бетти взвизгнула и широко открыла рот. Пораженный Джон Томас широко ухмыльнулся, в первый раз за весь суд.
— Порядок, пожалуйста, — провозгласил Гринберг таким голосом, словно ничего не произошло. — Перед нами еще одно прошение, смысл такой же, но другая аргументация. — Он поднял бумагу, поданную лигой «Сохраним Землю для людей».
— Суд находит себя неспособным понять излагаемые здесь доводы. Прошение отклоняется.
— Предъявлено четыре уголовных обвинения. Я снимаю все четыре. Закон требует…
— Но, — с крайним удивлением на лице заговорил городской прокурор, — ваша честь…
— Не будете ли вы так добры приберечь доводы, если они у вас действительно есть, до начала своего выступления. Так вот, в данном деле невозможно усмотреть преступное намерение, из-за чего может создаться впечатление, что о преступлении вообще нельзя говорить. Однако есть случаи, когда закон требует от гражданина проявления предусмотрительности в целях защиты окружающих. В таких делах появляется понятие конструктивного намерения — в соответствии с этим понятием и должны рассматриваться такие дела. Предусмотрительность основывается на опыте, личном или опосредованном, а не на совершенно невозможном предугадывании всех возможных обстоятельств. По мнению суда имевшие место предосторожности показывают вполне достаточную предусмотрительность в свете всего имевшегося опыта… опыта, имевшегося, скажем, к прошлому понедельнику. — Он повернулся к Джонни. — Я хочу сказать следующее, молодой человек: на тот момент, насколько показывал опыт, ваши предосторожности были вполне достаточными. Теперь вы лучше понимаете ситуацию. И если эта тварь снова сорвется с привязи, вам мало не будет.
![Роберт Хайнлайн - Звездный зверь [= Звездное чудовище]](/uploads/posts/books/212157/212157.jpg)
