Жюль Верн - Том 3. Дети капитана Гранта
— Несомненно, сударыня, ведь индейцы не людоеды. Отнюдь нет. Один мой соотечественник, мой знакомый по Географическому обществу, Гинар, провел три года в пампе в плену у индейцев. Он много страдал, с ним обращались жестоко, но в конце концов он вышел победителем из этого испытания. В этих краях европеец — существо полезное; индейцы знают ему цену и заботятся о нем, как о породистом животном.
— Итак, решено, — заявил Гленарван. — Отправляемся в путь, и немедленно. По какой дороге мы направимся?
— По легкой и приятной, — ответил Паганель. — Вначале кое–где по горам, затем по отлогому восточному склону Андского хребта и далее по гладкой равнине, поросшей ровной травой, местами песчаной: настоящий сад.
— Посмотрим по карте, — предложил майор.
— Извольте, дорогой Мак—Наббс. Отыщем на чилийском побережье между мысом Румена и бухтой Карнеро тот пункт, где тридцать седьмая параллель тянется вдоль Американского материка, отсюда двинемся в путь. Миновав столицу Араукании, мы горным проходом Антуко переваливаем через Кордильеры, вулкан останется в стороне, на юге. Затем, спустившись по отлогим склонам горы, перебравшись через Рио—Колорадо, мы двинемся через пампасы к озеру Салинас, к реке Гуамини, к Сьерра—Тапалькем. В этом месте проходят границы провинции Буэнос—Айрес, мы переходим их, поднимаемся на Сьерра—Тандиль и продолжаем наши поиски до мыса Медано на побережье Атлантического океана.
Намечая маршрут предстоящей экспедиции, Паганель ни разу не взглянул на лежавшую перед ним карту: он не нуждался в ней. В его изумительной памяти хранились все труды Фрезье, Молина, Гумбольдта, Мьерса, д’Орбиньи, и он безошибочно и не колеблясь выбирал наилучшее направление. Окончив этот географический перечень, Паганель добавил:
— Итак, друзья мои, путь наш ясен. В месяц мы закончим его и достигнем восточного побережья даже раньше «Дункана», если его случайно задержит в пути западный ветер.
— Стало быть, «Дункан» должен крейсировать между мысом Корриентес и мысом Сан—Антонио? — спросил Джон Манглс.
— Да.
— А кто, по–вашему, войдет в состав экспедиции? — спросил Гленарван.
— Состав экспедиции должен быть немногочисленный. Ведь нам важно разузнать, в каком положении капитан Грант, а не вступать в бой с индейцами. Мне кажется, что Гленарван — наш естественный руководитель, затем майор, который, конечно, никому своего места не уступит и ваш покорный слуга, Жак Паганель…
— И я! — воскликнул юный Грант.
— Роберт! Роберт! — остановила его сестра.
— А почему нет? — отозвался Паганель. — Путешествия закаляют юношей. Итак, мы вчетвером и еще трое матросов с «Дункана»…
— Как, — спросил Джон Манглс Гленарвана, — вы считаете меня лишним в этой экспедиции?
— Дорогой Джон, мы оставляем на борту парохода наших пассажирок, то есть самое драгоценное для нас на свете. А кто лучше может позаботиться о них, чем преданный капитан «Дункана»!
— Значит, нам нельзя сопутствовать вам? — спросила леди Элен, и взор ее затуманился грустью.
— Дорогая Элен, — ответил Гленарван, — наше путешествие должно очень быстро закончиться, и разлука будет недолгой.
— Хорошо, — промолвила Элен. — Поезжайте, горячо желаю вам успеха!
— К тому же это даже не путешествие, — заявил Паганель.
— А что же это такое? — спросила Элен.
— Всего–навсего кратковременное отсутствие. Мы пройдем наш путь, как честные люди, делая как можно больше добра. Transire benefaciendo[20] - это наш девиз.
Этими словами Паганель закончил спор, если только слово «спор» можно применить к обсуждению вопроса, по которому не было разногласий.
В этот же день начались приготовления к экспедиции. Решено было держать все в строжайшей тайне, чтобы не привлечь внимания индейцев.
Отъезд назначили на 14 октября. Когда речь зашла о том, кому из матросов отправиться с экспедицией, то все предложили свои услуги; Гленарвану оставалось только выбирать, и он, не желая никого из этих славных малых обидеть, решил бросить жребий. Так и сделали. Жребий выпал помощнику капитана Тому Остину, крепышу Вильсону и Мюльреди, который мог бы состязаться в боксе с самим Томом Сайерсом.
Гленарван проявил исключительную энергию в приготовлениях к отъезду. Он во что бы то ни стало хотел отправиться в назначенный срок и добился этого. Не менее энергично действовал и Джон Манглс. Он запасся углем и был готов выйти снова в море. Джон полагал прибыть к аргентинскому побережью раньше сухопутных путешественников. Отсюда возникло между Гленарваном и молодым капитаном настоящее соревнование, послужившее на пользу общему делу.
14 октября в назначенный час все были готовы. Перед отплытием все собрались в кают–компании. «Дункан» снимался с якоря, и лопасти винта уже пенили прозрачные воды бухты Талькауано. Гленарван, Паганель, Мак—Наббс, Роберт Грант, Том Остин, Вильсон и Мюльреди, вооруженные карабинами и револьверами Кольта, готовились покинуть яхту. Проводники и мулы уже ждали их у конца бревенчатого мола.
— Пора, — вымолвил, наконец, Гленарван.
— Отправляйтесь, мой друг, — стараясь сдержать волнение, ответила Элен.
Гленарван прижал ее к груди. Роберт бросился на шею сестре.
— А теперь, дорогие друзья, — воскликнул Паганель, — крепко пожмем на прощанье друг другу руки и сохраним тепло этого пожатия до встречи на берегах Атлантического океана!
Паганель хотел, пожалуй, невозможного. Однако, прощаясь, некоторые обнимались столь горячо, что пожелание почтенного ученого могло и осуществиться.
Все поднялись на палубу, и семь членов экспедиции покинули «Дункан». Вскоре они высадились у набережной. Маневрировавшая в это время яхта подошла к ним ближе чем на полкабельтова[21].
— Друзья, да поможет вам бог! — крикнула в последний раз Элен с юта.
— И он поможет, — ответил Жак Паганель, — ибо, поверьте, мы и сами будем друг другу помогать.
— Вперед! — скомандовал Джон Манглс механику.
— В путь! — как бы перекликаясь с капитаном, крикнул Гленарван.
И в ту секунду, когда всадники понеслись во весь дух по прибрежной дороге, на яхте заработал винт и она на всех парах поплыла в океан.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Переход через Чили
Гленарван включил в состав экспедиции четырех проводников–туземцев: трех мужчин и одного мальчика. Погонщик мулов был англичанин, проживший в этой стране более двадцати лет. Он отдавал своих мулов в наем путешественникам и сам нанимался к ним проводником через многочисленные перевалы Кордильер.
