Александр Казанцев - Тайна нуля
— Я шучу, разумеется! — спохватился Бурунов. — Правильнее говорить о давно известном эффекте Штермера. Вы помните, что в начале прошлого века на Земле принимались сигналы, которые были посланы когда-то с нее и вернулись обратно, отразившись от неизвестного космического образования. Мы сталкиваемся с чем-то подобным, но, видимо, все-таки коренным образом отличающимся от эффекта Штермера. Другими словами, если когда-то в космос ушли сигналы с текстом приведенных мною стихов, то, пройдя сквозь неизвестные нам по своим свойствам космические среды, они замедлились. Вспомним об уменьшении скорости распространения света и радиоизлучений в разных средах. Можно предположить существование в вакууме и такой среды, которая в состоянии замедлить проходящие через нее сигналы. Уже сто лет известны флюктуации скорости света и вакуума, учитываемые в морской навигации. Вполне вероятно, что в «полупрозрачных» для радиоизлучений галактических областях передача электромагнитного возбуждения от одного кванта вакуума к другому тормозится, и это приводит к резкому уменьшению скорости во много раз! Я полагаю, что сигналы, принятые нашими английскими коллегами, как нельзя лучше доказывают правильность выдвинутой мной гипотезы. Буду счастлив, если мне удалось рассеять тучи, сгустившиеся над безупречной теорией абсолютности, отказываться от которой по меньшей мере преждевременно, даже если отказ исходит от самого авторитетного из ее создателей — академика Зернова. Признателен за оказанное мне внимание, рассчитываю на то, что высказанные мной идеи подтвердятся после глубоких и всесторонних исследований.
И профессор Бурунов, чрезвычайно довольный собой, сошел с трибуны.
В зале ощущалось некоторое замешательство.
Недоумение овладело людьми и у видеоэкранов.
— Как же все это понимать, дорогая моя Надюша, наделавшая такой переполох в храме науки? — спросила Елена Михайловна.
— Я не верю «Пи». Просто Константин Петрович воспользовался его фокусами в своих целях.
— Значит, его стихотворные расшифровки неверны?
— Конечно! Никогда машина не сравняется с человеком, потому что в состоянии лишь отсчитывать по указке варианты, и никогда не поднимется до интуиции ученого, поэта, влюбленного человека, наконец! Компьютер может «думать», но не «придумывать»! Гадать, перебирая все возможности, но не отгадывать с ходу!
— И все-таки что же теперь будет?
— Ах, если бы я знала! — воскликнула Надя.
Созданный в двадцатом веке международный космический Центр был расположен у подножия Гималайского хребта.
В заоблачной выси, куда не залетали и орлы, работала его космическая радиообсерватория, обслуживающая все космические рейсы.
Главный радиоастроном — смуглолицый и бородатый Рамеш Тхапар любил говорить, что он гордится тремя обстоятельствами, связанными с высотной радиообсерваторией. Его телескоп был ближе к звездам, чем все земные. Радиообсерватория располагалась даже выше сказочной Шамбалы, которая находилась где-то здесь в синих горах с белыми вершинами, но пряталась за легендарным туманом и была почти недоступна. И наконец, острил завзятый альпинист, все дороги из радиообсерватории вели вниз.
Он жил уже пятый год в «заоблачном эфире», вдвоем с женой и двумя помощниками, которые сменялись каждые полгода. Радиотелескоп круглосуточно прощупывал Вселенную. Здесь не было радиопомех. На гималайской высоте, в единственном месте в мире, существовала идеально чистая связь с космосом. («Как в Шамбале» — шутил ученый.)
Потому Рамеш Тхапар, «Махатма Тхапар», как называли его помощники, поручил жене и бородатым «мальчикам» (брились здесь лишь перед спуском на Землю) проверить все записи радиотелескопа в те дни, которые были указаны англичанами из Мальбарской радиообсерватории.
И вот с одной из гималайских вершин пришла в адрес Объединенной Академии наук радиограмма:
«Высотным радиотелескопом международного космического центра в Гималаях принято сообщение из космоса. После расшифровки на большой скорости получен такой текст:
«Обрыв буксира. Помощь была бы крайне нужна в нашей серьезной беде. Крылов».
Эта радиограмма, полученная в Москве во время заседания президиума Объединенной Академии наук, была оглашена президентом вскоре после объявленного за выступлением профессора Бурунова перерыва. Начавшиеся было прения прекратились.
Надя расширенными глазами смотрела на Елену Михайловну.
— Что? — спросила та.
— Разница всего в одно слово. Помощь не просто нужна, а крайне нужна. Я же вам говорила, что «Пи» только все спутал, потому что обрывки радиограммы допускали любые варианты, на которые «Пи» мастер.
— И что же будет теперь? — глядя на девушку, спросила Елена Михайловна.
— Не знаю! Ничего не знаю! — воскликнула Надя.
ОБРЫВ
У костра сидели трое.
Высокие облака над нежно-оранжевой частью неба были темными, но края, освещенные уже зашедшим солнцем, казались раскаленными добела. Вода в реке была спокойной, почти озерной. У берега чуть покачивалась на воде лодка.
Невысокий, плотный, одетый в жесткую рыбачью робу человек, встав на колени, помешивал деревянной ложкой похлебку в котелке.
— Не беда, коль, рыбы не наловивши, уху не сварим, — посмеиваясь, говорил он. — Нам к консервам за год пора привыкнуть. А от похлебки настоящим земным духом пахнет. Да и окружающий пейзаж…
— Да уж красиво, что говорить! — низким басом произнес высокий худой мужчина в припасенной для рыбалки ватной телогрейке. Лицо у него было длинное, скуластое и суровое. — Только звезд не видно, — вздохнул он.
— И от них отдохнуть не мешает, — отозвался первый.
— Дядя Крылов, — вступил в разговор третий, самый молодой. — Вы ведь позволили себя так называть.
— А как же! На рыбалке — как на рыбалке! Без звезд и чинов.
— Это верно, что дед ваш или прадед Крылов, кажется, Иван Кузьмич, в тайгу за тунгусским метеоритом вместе с самим Куликом ходил? Примечательный, должно быть, человек был?
— Кое-что о прадеде своем знаю. Простой, но себе на уме был старичок. Желудем себя называл, дескать, от желудей дубы пойдут.
— Так и получилось.
— Эй, Галлей, меду командиру не лей! — вставил высокий.
— Нет здесь командиров, рыбаки одни, — добродушно произнес Крылов. — А с тунгусского метеорита для нас все и началось. Особенно после одной находки во время такой же вот рыбалки, даже вроде бы на этом самом месте, если хотите знать.
— Редкоземельный кусок инопланетной инженерной конструкции! — обрадованно воскликнул Галлей. — Найден обломок цилиндра в тысяча девятьсот семьдесят шестом году на реке Вашке, — и он показал рукой на лодку с уключинами и веслами, лежащими на ее дне. — За тысячу километров от Тунгусской тайги, но точно на продолжении траектории взорвавшегося над нею тела.
