Джеймс Ганн - Бессмертные
Лестница кончилась, и он оказался в темном коридоре. Фонарь высветил несколько дверей. Флауэрс попытался открыть ближайшую. Она была заперта. Он постоял, прислушиваясь. Дом скрипел, шуршал, даже стонал, будто старый и больной человек. Казалось, он превратился за многие столетия в живое существо.
Внезапно одна из дверей открылась.
В свете фонаря явилась девушка. Она спокойно, не мигая, смотрела на Флауэрса. Он тоже внимательно осмотрел ее. Рост около пяти футов и пяти дюймов. Заплетенные в косу темные волосы уложены венцом. Нежное лицо с молочно-белой кожей, желтое в цветочек платье, подпоясанное на тонкой талии, совсем не подчеркивало фигуру и совершенно не походило на модные облегающие модели. Но в хрупкой фигурке под тканью простенького платьица скрывалось нечто настолько привлекательное и даже соблазнительное, что сердце Флауэрса забилось учащенно. И тут он понял, что девушка совершенно слепа.
- Вы медик? - спросила девушка мягким контральто.
- Да.
- Проходите, но осторожнее, пожалуйста, не разбудите жильцов. От них могут быть неприятности.
Девушка с лязгом задвинула тяжелый засов. Флауэрс остановился на пороге, с любопытством разглядывая большую комнату. Похоже, раньше она была спальней большой квартиры, но ее перегородили, превратив в однокомнатную квартиру.
На ящике стояла чадящая керосиновая лампа. Рядом стояли два стула и газовый камин.
На деревянной кровати лежал мужчина лет шестидесяти. Он тяжело дышал, глаза его были закрыты.
- Филлип Шумейкер? - спросил Флауэрс.
- Да, - кивнула девушка.
- Вы его дочь?
- Соседка.
- Как вы здесь оказались?
- Он же болен, - просто ответила она.
Флауэрс пристально глянул в ее спокойное, даже, пожалуй, безмятежное лицо. С трудом отведя взгляд, он сел на стул возле кровати, открыл сумку, вынул приборы и проводки. Один контакт он прикрепил на грудь старика, другой - к запястью, третий - на ладонь. Вокруг бицепса он обернул манжету тонометра и, пока она надувалась, вложил в рот больного загубник. К голове он приладил что-то похожее на ермолку.
Через несколько минут Шумейкер стал похож на муху в паутине, передающую слабые импульсы пауку в сумке. Но "паук" этот был связан невидимыми нитями с аппаратурой "скорой", стоящей на улице, и не высасывал из "мухи" жизнь, а вливал ее.
Подготовка заняла одну минуту и двадцать три секунды, но в следующий момент Флауэрс заметил на сгибе руки пациента кусочек пластыря. Он нахмурился и сорвал его. Под ним оказались маленькая припухлость вокруг разреза на вене и черное пятнышко засохшей крови.
- Кто это сделал?
- Я, - спокойно ответила девушка.
Под кроватью стоял большой кувшин. Пинту жидкости в нем Флауэрс определил как кровь, сворачивающуюся, но еще теплую.
- Кто вам позволил сделать кровопускание?
- Без этого он бы умер, - сдержанно ответила девушка.
- Вы что, хотели убить его?! - Флауэрс повысил голос. Сейчас не средневековье, да и тогда самозваных лекарей сжигали на костре!
- Вы же медик, - мягко сказала девушка, - вас же учили этому. Вы должны знать, что при кровоизлиянии в мозг иногда может спасти только немедленное кровопускание. Это снижает давление, кровь в артерии может свернуться и остановить кровотечение.
Флауэрс заглянул в сумку. На табло высветились строчки диагноза. И вправду кровоизлияние, но кровотечение уже остановилось, опасность миновала.
Из кармашка сумки он вынул пакет с компрессом, выдернул шнурок из упаковки, отчего она развалилась надвое, и проследил, как она растворяется в воздухе. Потом аккуратно развернул компресс и плотно прижал его к ранке. Тот намертво прилип к коже.
- Мне придется доложить о вас, - сухо сказал Флауэрс. Закон запрещает медицинскую практику без лицензии.
- Но он же умирал!
- А врачи, по-вашему, для чего?
- Он вызвал врача, но вы добирались часа полтора. И если бы я сидела сложа руки, он бы давно умер!
- Это не шутка - найти вас ночью в таком месте!
- Я понимаю и не упрекаю вас, - она пошарила рукой, нащупала стул и грациозно опустилась на него. - Вы спросили меня, и я ответила. И мне кажется, вы поняли.
Логика девушки представлялась безупречной, но ничто не может оправдывать нарушение закона. Медицина была монополией специалистов, подчиненных освященному веками этическом кодексу. Медицина давно превратилась в своего рода религию для избранных, и профанам касаться ее не дозволено.
- А если 6ы вы ошиблись? - спросил он. - Неужели вы не понимаете, что вам просто повезло?
- Может быть, но ведь он жив.
- Да, но скорее всего ненадолго.
С удивительной для слепой уверенностью и точностью движений она поднялась, подошла к больному и положила ему руку на лоб.
- Нет, - твердо сказала она, - он выживет. Он очень хороший человек, и умереть просто так мы ему не позволим.
Она стояла, почти прикасаясь к нему. Близость ее странно взволновала Флауэрса, он ощутил аромат молодого тела. Дыхание его участилось, сердце встрепенулось и учащенно запрыгало, на мгновение у него помутилось в голове, в висках застучала кровь.
"А почему бы и нет?.. Нет... Нельзя. Честь медика, да и не маньяк же я в самом деле! А она кажется такой беззащитной..." Флауэрс овладел собой практически сразу. Он даже не шевельнулся, но она отпрянула, словно почувствовала полыхнувшую в нем страсть.
- Надо отвезти его в госпиталь, - вдруг охрипшим голосом сказал Флауэрс. - В такой грязи вы могли занести инфекцию.
- Я вымыла руки кипяченой водой, а потом спиртом, - возразила она. - Прокалила нож в пламени лампы и пластырь тоже подержала над пламенем.
На пальцах у нее он заметил волдыри.
- Я еще раз говорю: вам просто повезло, - холодно сказал он. - Но в следующий раз кто-нибудь обязательно помрет.
Когда она повернула лицо на его голос, движение это показалось ему необычайно привлекательным.
- Послушать вас, так я должна была хладнокровно ждать его смерти!
Флауэрс не ответил, он снял контакты с тела больного и вместе с аппаратурой уложил в сумку.
- Вы подержите сумку, чтобы осветить мне дорогу, пока я отведу его к машине?
- Ему нельзя в больницу, У него не оплачен контракт.
- Что? Так он неплательщик?! - от гнева голос его сорвался на крик.
- А если бы вы умирали в одиночестве? Неужели бы вы думали прежде всего о юридических крючках? Это сейчас он живет в этой дыре, а когда-то у него было все. Контракт разорил его, отобрал у него дом, состояние, все, чем он жил. И вот он заболел, и что преступного в том, что он в отчаянии обратился к старой вере, как католик на смертном одре взывает к священнику?
От такого сравнения Флауэрс поежился.
- Все это очень мило и трогательно, но за то время, пока я незаконно его обслуживал, мог умереть кто-то другой, а он отобрал у него последнюю надежду. Те, кто платит, не должны страдать по вине неплательщиков. Для того и существуют законы, причем достаточно суровые. Если он не способен платить, то по закону я обязан сдать его...
