Игорь Волознев - Дарт и агенты Рассадура
У преследователей оказалось преимущество в высоте, но, как он и рассчитывал, стрельбу они по нему открывать не спешили: от выстрелов могли пострадать здания и горожане. Гравилёты ждали, когда он выйдет за пределы населённого пункта и полетит над пустынной местностью.
Из-за этих гравилётов бандиту пришлось изменить маршрут и лететь над городами, цепью растянувшимися на обширном экваториальном плато. Едва кончались предместья одного города, как начинались предместья другого. Это сильно удлиняло путь, но ничего другого Трюфону не оставалось.
Полёт над городами продолжался минут сорок. Флайер, делая крюк, всё-таки приближался к Большому космодрому. Последним населённым пунктом на пути к нему был Гарсель. Но вот и он остался позади. Теперь, чтобы достичь космодрома, надо было пересечь пустынное плоскогорье, и тут уж — Трюфон это прекрасно понимал! — церемониться с ним не будут.
Он резко вдавил педаль скорости. Гравилёты рванули следом. Взяв драгоценную пластинку в рот, бандит выбрался из кресла, прыгнул в аварийный люк и всунул руки в лямки гравитационного буксира. Нажатие на кнопку — и Трюфона буквально вышибло из флайера. В эту секунду целый сноп ракет устремился к его машине. Взрыв разметал флайер на куски, но Трюфон уже был за бортом. Закувыркавшись, он успел включить буксир — руль управления им располагался как раз возле его перехваченных лямками рук.
Гравитационный буксир представлял собой небольшую, всего полметра длиной, коническую ракету, работавшую на гравитонной тяге и позволявшую человеку, прицепившемуся к ней, передвигаться в атмосфере или безвоздушном пространстве. Трюфон мог управлять буксиром, меняя его скорость и направляя в ту или иную сторону, и его тянуло за ним, подобно тому, как водолаза под водой тянет баллон, снабжённый мотором. Но, в отличие от водолаза, летун на буксире мог развивать несравненно большие скорости.
Трюфон полетел почти над самой землёй. Всё в нём замирало от страха: заметили его или нет? К его счастью, в это ночное время он оказался вне зоны видимости военных лётчиков: они летели слишком высоко.
Впереди замаячили звездолёты. Их было много — целый лес боевых кораблей возвышался на ровном бескрайнем поле, залитом светом прожекторов. Летуна на гравибуксире увидел часовой, стоявший у кромки поля, и связался с командованием, но было поздно: Трюфон уже летел между грозными боевыми кораблями, готовыми в любую минуту сорваться с места и перенестись через субпространство к далёкому созвездию Деки.
Сознание гартигасца, как и всех обитателей планет, подпавших под власть Рассадура, было затемнено; Трюфон знал только одно: он должен служить Адептам и ревностно исполнять их приказы, ибо от этого зависела его жизнь. Каким образом он получил такую установку, ему было неведомо, да он и не задумывался над этим. Своё рабство у рассадурцев он воспринимал как данность, как естественный порядок вещей. Так же воспринимали это и Шшшеа, и погибший Гибби, и Зауггуг, и миллионы, миллиарды гуманоидов, превращённых безжалостными Владыками Тьмы и их Адептами в покорных слуг, из которых получались совсем неплохие солдаты, рабочие, конструкторы, звездолётчики и кто угодно, даже шпионы и наёмные убийцы.
Трюфон выплюнул Скрижаль в центре космодрома. Она полетела куда-то в полумрак и упала на бетонное поле между кораблями.
Бандит злобно расхохотался.
— Теперь очередь за кликликом, — прорычал он. — Если этот малявка запустит мину — а уж он-то её запустит, будьте покойны! — то через несколько часов космодром превратится в клокочущее месиво, в котором не останется ни одного целого корабля!
И, дико хохоча, он развернул буксир и полетел прочь.
В те минуты, когда Трюфон вылетал с башни, перед запертыми дверями Гарсельского Астрозоологического музея возникла та самая старуха, которая весь день просидела на скамейке в сквере перед входом в музей. На плече у неё нетерпеливо подпрыгивало существо, которому место было скорее в вольере космического зоопарка. Размерами зверёк был не больше крысы, а похож он был на паука. Его лапы и круглое тельце покрывала перламутровая шерсть, бусины глаз торчали на концах четырёх небольших рожек. Зверёк подскакивал, отталкиваясь от старухиного плеча всеми шестью лапками, снова вцеплялся в него, верещал и при этом ещё ухитрялся почёсывать своё брюшко.
Старуха громко заколотила палкой в дверь. В Гарселе была глубокая ночь, город спал, огни на улицах были притушены; за окнами музея царила темнота. Наконец в окнах появился дрожащий свет фонарика; он плыл от одного окна к другому, перемещаясь к дверям. Послышался лязг открываемых дверных задвижек, массивная створка приоткрылась и высунулась лысая голова музейного сторожа.
Он посветил фонариком на старуху и, жмурясь спросонья, пробормотал:
— Сударыня что-нибудь забыла?
В ответ он получил палкой по голове.
Старуха перешагнула через распластанное тело и устремилась в тёмный вестибюль, а оттуда — на широкую лестницу.
Остановить незваную гостью было некому. Она мчалась по просторным сумеречным залам, а на плече у неё визжал и подскакивал мохнатый зверёк. Встречая на пути запертую дверь, старуха, как танк, таранила её на полной скорости и дверь разлеталась в щепки. Натыкаясь на витрину, пришелица не искала обходных путей, а рушила её своей отлитой из чугуна палкой и сквозь обломки устремлялась дальше, в следующие залы.
Сонная тишина музея взорвалась грохотом и гулом её тяжёлых шагов. Старуха мчалась как ураган; зверёк, переместившись ей на голову, визжал уже непрерывно и взмахивал лапками. Сработала система охранной сигнализации. Завыла сирена. В залах включался свет.
Старуха ворвалась в последний зал, в котором днём шли работы по смене экспозиции — в зале собирались выставить коллекцию чучел, присланную в подарок музею неизвестным благотворителем. Тут зверёк словно взбесился. Он истошно заверещал, высоко подпрыгнул и лапками уцепился за подвешенное к потолку чучело огнеглазого дракона. Старуха между тем крушила витрины. Звенели выбиваемые стёкла, с шумом падали прозрачные сосуды с заспиртованными чудовищными тварями, валились древние скелеты, столбом поднималась пыль.
Зверёк, ловко перебирая лапами, переместился по брюху дракона к его голове и, раскачавшись, прыгнул на люстру. С неё перескочил на соседнюю. В том же направлении устремилась и старуха.
В зале появились сторожа. Им, как и посетителям музея, строжайше запрещалось пользоваться автоматическим или лучевым оружием, они имели при себе лишь парализующие свистки, которые способны были в лучшем случае обездвижить на несколько минут какого-нибудь буяна. На старуху свистки не подействовали. Пробегая мимо сторожа, она одним ударом палки выбила у него из рук свисток, а другим размозжила ему череп. Второй сторож благоразумно поспешил убраться за дверь.
