Клиффорд Саймак - Доставка удостоенных
"Я и другие, я и множество остальных пропавших без вести - не было ли в их числе исчезнувших тем же путем, что и я?" - гадал он.
- Когда мы были у куба, - подала голос Мэри, - ты был вроде бы удивлен тем, что мы сотрудничаем в своих исследованиях с русскими. Почему это вызвало у тебя такие сомнения?
- В мое время, - пояснил он, - Соединенные Штаты и некоторые другие государства пребываем с Россией на ножах. Во время Первой мировой войны там произошла революция, и Россия стала коммунистической державой.
- Была Первая война?
- Ну да, Первая мировая. Вторая мировая. Атомная бомба.
- Эдуард, в моем мире не было ни мировых войн, ни - как ты сказал? - атомная бомба?
Он отодвинулся от огня и присел на корточки.
- Так вот где была кризисная точка между твоим и моим мирами. У вас не было Первой мировой войны, а у нас была. Скажи, а что с Британской империей?
- Она все так же прочна и надежна, и солнце никогда не заходит над ней. Да, ты сказал еще одно: по-моему, Соединенные Штаты. Соединенные Штаты чего?
- Соединенные Штаты Америки.
- Но ведь Северная Америка входит в Британскую империю, а Южная - в Испанию, то есть, за исключением Бразилии.
Лэнсинг молча уставился на нее.
- Это правда, - подтвердила Мэри. - Так оно и есть.
- Но ведь американские колонии восстали!
- Ну да, в восемнадцатом веке. Но мятеж быстро угас.
- Значит, наша кризисная точка находится намного раньше Первой мировой войны.
- Я несколько смущена, но наверно, это так. Ты рассказывал нам о рассуждениях своего друга на тему кризисных точек и альтернативных миров. Когда он говорил об этом, ты ему не поверил - ты считал, что он фантазирует, да наверно, и он тоже так думал. Он просто пытался подкрепить свою точку зрения. Когда ты рассказывал об этом в таверне, я еще подумала, что это славная выдумка, построенная весьма изобретательно. Но судя по твоим словам, это вовсе не выдумка.
- Должно быть, ты жила в хорошем мире. Он лучше моего.
- Он прочный и спокойный. Войн почти нет, если не считать нескольких мелких конфликтов. Большие силовые союзы поделили свои территории и в основном наконец вроде бы удовлетворились ими. Разумеется, раздаются отдельные вопли об империализме, но им никто не придает значения.
- Индия, разумеется, голодает.
- Индия всегда голодает, - пожала плечами Мэри. - Там слишком много народу.
- А Африка эксплуатируется?
- Эдуард, что-то я не пойму - ты за меня или против? Как ты относишься к Британской империи?
- Ну, не так уж плохо. Порой мне кажется, что мы утратили нечто большое и уютное, когда после Второй мировой войны она распалась.
- Она распалась?!
- На мелкие кусочки. Так вот.
В это мгновение он увидел, что ее лицо окаменело, потом постепенно разгладилось.
- Прости, - сказал он.
- Я соберу ужин, - вместо ответа заявила она, - а ты набери дров. Ты ведь проголодался, не так ли?
- Как волк. Мы только позавтракали, а ленча у нас не было.
- Я помогу с дровами, - предложил Юргенс. - Как я ни скован, но могу пригодиться.
- Договорились, - кивнул Лэнсинг. - Пошли.
После ужина они развели костер и уселись вокруг него.
- Итак, мы понемногу узнаем, откуда прибыли, - начала Мэри, - но по-прежнему не представляем, куда направляемся. Я прибыла из продолжения великих империй, из логического развития концепции империи, а ты - из мира, где империи исчезли. Или исчезла только Британская империя?
- Не только. Все государства утратили по крайней мере изрядную часть своих владений. В некотором смысле империи остались, хотя и не те, что прежде. Россия и Соединенные Штаты. Только их называют не империями, а сверхдержавами.
- Вот мир Сандры представить гораздо труднее. Он кажется просто волшебной страной. Этакая комбинация древнегреческого склада характера - то есть, того, что сентименталисты назвали бы древнегреческим характером - и повторяющихся Ренессансов. Ведь она назвала это Третьим Ренессансом. Во всяком случае, звучит это совершенно нереально. Чудесный, невообразимый мир!
- Нам ничего не известно ни о Пасторе, ни о Генерале, - заметил Лэнсинг, - если не считать того, что Генерал рассказывал о военных играх.
- У меня сложилось впечатление, что он не в восторге от собственного мира. Конечно, он пытался придать своему рассказу окраску этакого средневекового рыцарства, но, по-моему, рыцарством это не кончается.
- Да и Пастор не принадлежит к числу тех, кто мелет языком. Он не сказал нам ничего, кроме этой истории с Благодатью посреди грядки турнепса. А потом и вовсе воды в рот набрал.
- Судя по всему, мир у него довольно унылый. Унылый и ханжеский. Ханжество и уныние так часто ходят бок о бок! Но что-то мы забываем о Юргенсе.
- Простите, пожалуйста? - встрепенулся Юргенс.
- Да ничего, - откликнулась Мэри, - мы просто сплетничаем.
- Вот что меня терзает, - продолжал Лэнсинг, - так это то, что я никак не могу вычислить, что же между нами общего. Мне в голову приходит единственная причина, объясняющая, почему подцепили на крючок именно нас шестерых - все мы чем-то схожи. Но если вдуматься, то мы совершенно разные люди.
- Преподаватель колледжа, - подхватила она, - военный, священник, поэтесса и - Юргенс, а ты как себя определяешь?
- Просто робот, и все. Я даже не человек.
- Слушай, хватит, а? - оборвал его Лэнсинг. - Тот, кто послал нас сюда, не делал никакой разницы между людьми и роботами. Значит, ты - один из нас.
- Позднее это может проясниться, - сказала Мэри. - Ну, эта общая характеристика, о которой ты упомянул. В данный момент мне не приходит в голову ничего подходящего.
- Мы не единственные из тех, кого сюда занесло, - задумчиво произнес Лэнсинг. - До нас были и другие, и после нас могут быть другие. Это смахивает на программу или проект. Хотел бы я, чтобы ктонибудь поделился с нами содержанием этой программы или проекта. Мне стало бы намного спокойнее.
- Мне тоже, - кивнула Мэри.
Юргенс с трудом поднялся и, опираясь на костыль, подбросил дров в огонь.
- Слышали? - вдруг спросила Мэри.
- Ничего не слышал, - ответил Лэнсинг.
- Там, в темноте, кто-то есть. Я слышала сопение.
Все трое прислушались, но не расслышали ничего необычного. Из темноты не доносилось ни звука.
А потом Лэнсинг услышал это сопение и предостерегающе поднял руку, чтобы остальные хранили молчание.
Сопение прекратилось, потом возобновилось невдалеке от этого места, словно какое-то животное обнюхивало землю в поисках следа, кружа вокруг костра.
Юргенс развернулся на пятке и взмахнул костылем. Лэнсинг отрицательно потряс головой, и Юргенс застыл.
Они снова прислушались. Сопение на несколько минут затихло, и они расслабились.
- Слышали? - повторила Мэри.
