Александр Громов - Погоня за хвостом
– Две трети живы, так? Целых две трети! Шестьдесят человек потеряно - чепуха! Народим новых, это нам раз плюнуть! Мне только интересно, как бы ты запел, если бы твоя Хелен и внуки попали в одну треть?
– Запрещенный прием, Стах, - с отвращением произнесла Мелани. - Не ожидала от тебя.
Бранд медленно сосчитал про себя до десяти. Что он, Стах, понимает в потерях? Разве он терял сына, погибшего не в бою, с чем еще можно было бы смириться, а разорванного безмозглым клешняком? Разве его жена угасла от тоски? Разве жизнь уже довела его до того, что он перестал цепляться за нее, как кошка за занавеску?
Не перестал, в том-то и дело. Боится не только за других - боится и за себя. До того устал дрожать, что может выкинуть какую-нибудь героическую глупость. А ведь когда-то был разумным человеком…
– Кто кого потерял или мог потерять - считать не будем, хорошо? - сказал Бранд, и в голосе против воли прозвучала угроза. - Мы будем продолжать эксперимент. Я не знаю, что у нас получится, зато я знаю, что у нас нет другого выхода. Идти до конца. Только так.
– Очень хорошо, - неожиданно спокойно сказал Стах. - Насколько я понял из ваших слов, испытуемый не проявляет особого интереса к самке… Мелани, помолчи. Ты сама призналась, что не можешь с полной уверенностью сказать, биотоки какой природы ты уловила, да и уловила ли вообще. Так есть ли смысл и дальше биться лбом о стену? Может, пора скорректировать план?
– Каким образом, например? - спросил Бранд.
– Форсировать обработку пленников. Использовать в решающей фазе ее, а не его.
– Но мы готовим его, а вовсе не ее, - возразила Мелани. - Изменив план, мы потеряем несколько дней. А форсировать, извини, не можем. Некуда уже форсировать.
– Бранд?
– Возможно, мы что-то делаем не так, - высказал Бранд наболевшее. Поморщился. - Но лично я думаю, что прошло еще мало времени. Дай нам время, Стах. Результаты будут.
– Уверен?
– Почти.
– «Почти»! - с презрением выцедил Стах. - Ты знаешь, чего мне стоит держать людей подальше от пленников? Ах, не знаешь? Ты слишком занят для этого? Вчера Руфь пыталась проникнуть к мирмикантропу с ножом и зарезать его, чуть меня не зарезала, и я ее не осуждаю, нет…
Мелани поморщилась. Руфь была женой Джафара и ходила сама не своя с тех пор, как погиб муж. По-настоящему, следовало бы заняться ею, помочь… хотя бы настолько, насколько может помочь врач.
Но разве на это есть время?
– Все думают так же, как она, - продолжал Стах. - А то, что после того как мирмикантропы взорвали дальние пещеры, иссякли наши источники воды, тебе известно? Запасов воды при самой жесткой экономии хватит дней на пять, на шесть. И нельзя вечно дышать регенерированным воздухом, надо когда-нибудь выпустить углекислоту. Люди в открытую говорят: ничего у Бранда не выйдет, надо собраться всем и внезапно атаковать. С такими настроениями борюсь я один!
Ираклий шевельнулся, будто хотел спросить: «Борешься ли?». Но так и не спросил.
– Сто раз об этом говорили, - мрачно возразил Бранд. - Можно перебить десант, но чем атаковать корабль?
– Катер с добровольцем и ядерным зарядом. Добровольцы есть.
– Никаких шансов.
Нервным движением Стах стер пот со лба.
– Крохотный шанс все же есть. Микроскопический. И почти все за то, чтобы попытаться.
– Ты тоже? - в упор спросил Бранд.
– Мы приняли иное решение, и я его выполняю, хотя и считаю глупым, - ледяным тоном проговорил Стах. - Но любая глупость имеет свой предел, за которым она становится преступлением…
– Ты полагаешь - уже?
– Это вот-вот случится. - Стах поднялся, чтобы уйти. - И тогда помогай тебе Бог, Бранд!
– Постой! - Забыв о том, что собирался остаться невозмутимым, Бранд вскочил, метнулся следом. - Дай нам с Мелани еще пять дней.
– Не обещаю.
– Три дня! Стах, только три дня! Стах не ответил. Хлопнула дверь.
– Кажется, он говорил всерьез, - нарушила долгое молчание Мелани. - Ираклий! Почему ты его не одернул? Разве уже ничего нельзя сделать?
Кряхтя, старейшина выбрался из кресла. Голова его тряслась.
– Попытаюсь… А вы попытайтесь уложиться в три дня. Потом… потом я ничего не обещаю. Вот так вот…
И вышел, шаркая.
– Беда в том, что нам понадобится куда больше трех дней, - кусая губы, произнесла Мелани, - если только мы ничего не придумаем…
– Сейчас рвать на куски пленницу нет смысла, - обронил Бранд. - Он не отреагирует.
– Вот именно. Вместо страсти он демонстрирует всего-навсего легкую заинтересованность. А нам нужна настоящая страсть, такая, чтобы за ней голос разума и слышен не был…
– Не уверен, что у мирмикантропов есть разум в нашем понимании, - буркнул Бранд.
– Господи, Бранд, очнись! Какое еще понимание? - Мелани подалась вперед. - Что есть разум? Способность принимать решения при нехватке данных? На это иногда способна и кошка. Умение ставить задачи? Приличный компьютер сделает это лучше нас с тобой. Осознанный контроль над собой? Тогда Стаха следует немедленно посадить в клетку с табличкой «не дразнить». Чувство юмора? Тогда Геору Шнайдеру не место среди нас, да и с тобой не все ясно… Мы понятия не имеем, что такое разум, Бранд, да нам, к счастью, и не нужны строгие определения. Требуется лишь подавить разум инстинктом, только и всего.
– С этим-то мы и не справились…
– ПОКА не справились, - поправила Мелани. - Думай, Бранд, думай.
– Когда мне говорят «думай», - криво ухмыльнулся Бранд, - я думаю только о том, что обязан думать, а в результате не думаю больше ни о чем.
– Тогда не думай ни о чем.
– Понял… Приступаю.
Несколько минут он молчал. Затем вздохнул:
– Пойдем сначала, а?
– Пойдем.
– Мы попытались превратить одного мирмикантропа в женщину, а другого - в мужчину. В какой-то степени нам это удалось. Но откуда следует, что между ними обязательно должна возникнуть симпатия?
– Да, собственно, ниоткуда, - пожала плечами Мелани. - Разве только из того факта, что других кандидатур просто нет. Не с людьми же… - Ее передернуло.
– Допустим, возникновение симпатии, а затем и бурной страсти между ними, в принципе, возможно, - продолжал Бранд. - Значит, мы что-то делаем не так или не учитываем каких-то факторов… Ты уверена, что они не могут общаться телепатически?
– Экранировка абсолютная.
– Ладно… Мы меняли длительность наших сеансов и время между ними. Мы вправе были ожидать, что после длительного перерыва он… ну, затоскует, что ли. Этого не произошло, так? По-моему, мы топчемся где-то рядом… черт, не могу сформулировать… Не хватает раздражителей?
– Тебе кофе или водки? - деловито спросила Мелани.
– Не мне. Мирмикантропу. Мы транслируем ему изображение и звук. Для человека этого хватило бы, но у них иная социальная организация и, соответственно, иные способы коммуникации. Да и фантазия, я думаю, победнее. Так… осязание отпадает… Как ты смотришь на то, чтобы протянуть между их камерами кишку и качать туда-сюда воздух?
