Сергей Иванов - Кентавр на распутье
Тут жили сытно, но опасно – за всё своя плата. На здешних стремнинах легко дышится, однако любой промах чреват гибелью. И рассчитывать приходится больше на себя, в особенности мне, одиночке без-Семейному. И потому еще на подходе к Вольным Кварталам я стал настраивать себя на круговую оборону, рассеивая внимание во все стороны. Я от рождения неплохо «вижу поле», однако специально раскопал в Океане способ довести это свое дарование до почти мистической чуткости. Чем не раз удивлял ухарей, пытавшихся застать меня врасплох.
Городская база Аскольдовой Семьи помещалась в домине, высившемся недалеко от гавани, так что с верхних этажей можно было приглядывать за портом. По местным меркам здание могло сойти за небоскреб: двадцать два этажа как-никак. Это не считая пентхауса на крыше, где располагался офис главаря. Громадой этой Аскольд обзавелся по случаю, и поначалу большинство помещений пустовало. Но мало-помалу комнаты оживали, заполняясь мебелью, оборудованием, служащими. А на нескольких этажах даже устроили гостиницу для федеральных и зарубежных партнеров, все чаще наведывавшихся сюда. Дом стал верхушкой айсберга, которую Аскольд намеревался предъявить властям, чтобы сойти за респектабельного. Хотя и тут, насколько я знал, многие дела не афишировались.
На въезде в подземный гараж я, опустив стекло, приставил ладонь к контрольному сканеру, выставленному вблизи дорожки. А из постовой будки меня прощупали взглядами двое сторожевиков, прежде чем пропустить. Гараж был просторный, на весь подвал, однако машины стояли густо, причем в большинстве броневые, раскрашенные в цвета Семьи, – значит, и братков наехало немало. То ли подвалила срочная работенка, то ли Аскольд решил подстраховаться. Уж не вызревает ли в городе новый передел? Похоже, главарь не все говорит мне… что, в общем, неудивительно.
Отсюда, из гаража, лифт не ходил. Чтобы попасть наверх, следовало сперва прогуляться пешком по двум нижним этажам, залитым уютным светом. В оборудованных закутках поджидали посетителей приветливые милашки, готовые направить по нужному адресу, а вокруг слонялись вооруженные братки – это не считая обычной охраны. Через такой заслон чужаку пробраться сложно. Но меня тут знали многие, некоторые даже приветствовали, молча вскидывая руку. Особый шик заключался в синхронности движений – это как бы подтверждало равенство.
К слову сказать, кое-кого из здешних знакомцев мне пришлось в свое время поколотить, чтоб «уважать себя заставить». Средство оказалось действенным: битые едва не полюбили меня и нахваливали перед приятелями куда больше, чем я заслуживал. Да ради бога – лишь бы другие не вязались! Впрочем, в этом здании можно не опасаться наездов. Всеми способами Аскольд поддерживал в Семье дисциплину и препятствовал стычкам среди своих. Тем более возбранялось задевать гостей.
В шикарной приемной Аскольда меня встретили две близняшки-метиски, Мила и Тина, улыбчивые, ухоженные, нарядные, точно куколки. Они и выглядели спортивно, несмотря на изящные пропорции, а вдобавок были выдрессированы на диво. Так что могли ошеломить даже серьезного бойца, не знай тот об этом сюрпризе. Их преданность шефу подкреплялась почти родственными с ним отношениями, а ревность исключалась собственной близостью. К тому же главарь никогда не скаредничал с подружками – чтобы их не перекупили на стороне.
С десяток минут мне пришлось обождать – как же без этого? Но в такую игру мы играли не первый раз, и Аскольд знал, что более четверти часа терпеть не стану, если только он сам не выйдет и не объяснит задержку. И после недолгой трепотни с двойняшками (паршивки и на сей раз не сболтнули лишнего) меня допустили в кабинет.
Обстановка тут была на зависть, хотя без излишеств. Сквозь закрытые жалюзи проникал бледный свет. На столе, за которым устроился главарь, рядом с широким монитором, приткнулся поднос с пузатой бутылью, парой хрустальных рюмок и неизменными солеными орешками. В сторонке, у стены, притулился полированный шкаф, где даже имелась полка с книгами, в основном дареными. Насколько я знал, любимыми томами Аскольда, которые он иногда перечитывал, были «Наполеон» Рабле и романы Ильфа и Петрова, связанные общим героем. Первая книга о прославленном властолюбце, впрочем неважно кончившем, вторая об обаятельном мошеннике, мечтавшем о легкой наживе, но от всего богатства сохранившем только орден Золотого Руна. Интересно, Аскольда не настораживает такое совпадение финалов?
Как и обычно, главарь был при полном параде, только мундир пока сбросил на спинку кресла.
– За скафандром пришел? – спросил он со всегдашней своей прохладной ухмылкой. – Тут такое дело, Шатун: накладка вышла.
– То есть?
До сих пор Аскольд меня не подводил – по крайней мере в делах.
– Я уж отправил его к тебе – катером. Не думал, что ты выберешься до обеда.
– По-моему, мы договаривались иначе. Или забыл?
– Ну, извини, промахнулся, – не стал оспаривать он. – Какой наложишь штраф?
– «Стрекозу» тоже услал?
– Естественно.
– Тогда реквизирую вторую, – решил я.
– На время расследования, да?
– Если выживет.
Аскольд хмыкнул. Ему не жаль было «стрекозы», но поторговаться – святое дело. Так и сколотил капиталец: зернышко к зернышку. Зато теперь может клевать их, пока не опустится сам собой с двадцать третьего этажа на первый. Эдакий амбарище!.. Хотя, если прорвет где, таким потоком главаря может вынести на улицу и дальше – до ближнего оврага.
– Что-нибудь прояснилось? – полюбопытствовал он. – Наверняка ж ты поплавал вчера по Океану.
Общаться со мной Аскольд предпочитал без свидетелей. Мало ли, чего я опять выкину, – придется реагировать. Вообще я стараюсь не нарываться, но кто поручится, что мне не попадет вожжа под хвост? Или что меня муха не укусит. (А я виноват, что они тут летают!)
– Немного, – ответил я. – Слухи, сплетни, статистика… Странная, однако.
– Мистика не проглядывает?
В его ухмылке что-то изменилось, будто возникла натужность. А ведь сейчас он не шутит!
– Это последнее, во что поверю, – ответил я. – Когда не останется других версий.
– Ну-ну, – сказал Аскольд небрежно. – Главное: не затяни следствие.
Я посмотрел на него внимательней, спросил:
– Ты в церкви-то давно не был? Или крестик у тебя для блезиру? Православие, чтоб ты знал, отвергает суеверия.
– Как и коммунисты, – хмыкнул он. – Правда, суеверия от этих заклинаний не исчезают. Может, и есть где корни?
– В психике, – ответил я. – Прежде всего. Слабые умы легче впадают в ересь. И крайности им больше свойственны.
– Ты что, тоже заделался верующим? – удивился Аскольд. – И куда подался: в христианство, мусельство, буддизм?
