Владимир Васильев - Лик Чёрной Пальмиры
«Входите! Осматривайтесь!»
— Хм, — оценил Арик. — Кажется, нас подбадривает Лайк. Ну, раз так, то двинули.
Он привычно рухнул в пятнышко своей тени и оказался в мире Иных, где не существовало преград вроде запертых в обычным мире дверей.
Квартира была нежилая. Хотя чувствовалось: бывают тут довольно часто. Но больше она напоминала не то захудалый офис, с которого вывезли за долги все убранство и обстановку, не то на перевалочный склад, в данный момент пустой. Богаче всего на мебель оказалась кухня: там имелся древний пошарпанный стол и два колченогих табурета, давно утративших естественный цвет. Из крана в ржавую раковину тоненькой струйкой стекала вода.
Ближняя комната, самая маленькая, была практически пуста, если не считать матраса у стены и одеяла с подушкой на нем. И матрас, и подушка, и одеяло выглядели неожиданно чистыми и опрятными, словно их только-только принесли из магазина. Тут же, рядом, в запаянных пакетах лежала стопочка железнодорожного постельного белья. В общем, тут можно было совершенно спокойно переночевать, не рискуя подхватить вшей или чесотку. Еще в комнате была люстра, пыльная-пыльная, до полной непрозрачности плафонов. Ветхие обои так и норовили отстать от стен; было видно, что по углам их периодически подклеивают, но без особого тщания. Так, абы не свисали лохмотьями.
В соседней комнате, раза в два большей размерами, по центру громоздилась картонная коробка из-под телевизора, несомненно выполняющая роль стола, ибо на ней нашлась прорва грязной посуды, в основном одноразовых стаканчиков и доисторических фарфоровых чашек, все как одна с отбитыми ушками. Вокруг «стола» сгрудились импровизированные стулья самого разного облика: видавшее виды пластиковое креслице (наверняка спертое из ближайшей летней кафешки), два пластиковых же ящика из-под пива «Балтика», деревянная чурка с подушечкой поверх, приколоченной двумя гвоздями, две поставленных друг на друга пачки книг, древний-предревний телевизор «Рекорд-12» и даже отслуживший свое унитаз, поперек которого стыдливо примостили фанерку. На фанерке размытыми чернильными буквами проступали два адреса — скорее всего, эта фанерка некогда служила крышкой посылочного ящика.
Одна из стен комнаты сплошь была заклеена одинаковыми плакатами: знаменитые васнецовские богатыри, надпись «Печеночный дозор» и адрес какой-то клиники, почему-то харьковской. На подоконнике — куча импровизированных пепельниц, по углам — шеренги пустых бутылок. Вместо люстры — просто свисающая на витом шнуре лампочка. Китайская двухкассетная магнитола у стены; антенна выдвинута до отказа. Значит, радио тут слушают. Выпивая и покуривая.
А вот третья комната была заперта. В сумраке.
Вскоре после того, как Турлянский, Швед и Рублев ушли осматривать подозрительный дом, Лайк, предварительно пошептавшись о чем-то с Ларисой Наримановной и услав куда-то Ефима, предложил Ираклию и Симонову прогуляться на Невский. Внизу они без всяких хлопот уселись в такси и спустя четверть часа высадились на углу Садовой и Невского, у Гостиного Двора и недалеко от «Метрополя».
Симонов, которого так и подмывало засыпать шефа вопросами еще в машине, наконец не утерпел, нацепил на всех троих заклинание неслышимости, заодно прикрывающее и от нудного дождя, и первым делом поинтересовался:
— Лайк, скажи, а почему ты думаешь, что в том доме бывают Черные?
— Я не думаю, я знаю.
Лайк остановился купить сигарет.
— Откуда? — не унимался Симонов.
— От Махмуда, — буркнул Лайк. — Это оперативная информация. Из Праги.
— А, — сразу расцвел Симонов. — А я-то думал… Ну, тогда быстро их найдем.
— Да и так бы нашли, — спокойно и уверенно произнес Лайк, закуривая. — Взгляни, к примеру, во-он туда, через проспект.
Симонов послушно повернул голову, недоуменно пошарил глазами по толпе пешеходов и только потом сообразил взглянуть в сумраке.
По тротуару шел демон. Типичный демон в воображении насмотревшегося дешевых ужастиков юнца. Краснокожее рогатое чудовище, когтистое и шипастое. Аура его была темно-багряной, и в ней отчетливо просматривались перевернутые пентаграммы, причем выглядело это безвкусно и аляповато, словно пластиковые стеклопакеты в окнах деревянной церквушки.
— Это Черный? — прошептал Симонов, оглядываясь.
Лайк и Ираклий стояли рядом, тоже в сумеречных обликах. И Лариса Наримановна обнаружилась неподалеку, и наблюдатель от Инквизиции Хена, и наблюдатель от Светлых Алексей Солодовник. Жаль, нигде не удавалось углядеть Пресветлого Гесера. Такое впечатление, что Иные назначили на Невском сходку и теперь медленно сползаются с разных сторон.
Синий мох шевелился на стенах зданий. Медленно-медленно скользили по мостовой тени машин. Глухо и басовито звучали звуки. Сумрак жил, как жил тысячи лет до этого и как будет жить всегда. Что ему возня обитателей, большая часть из которых лишь бесплотные тени? Да и сам он, по большому счету, лишь тень истинного мира?
Черный шел не оборачиваясь и ни на что не обращая внимания.
— Ты заметил? — спросил Лайк у Ираклия. — Он полупогружен в сумрак. И поэтому мы для него сейчас плохо видимы.
— Заметил. — Ираклий с неудовольствием покосился на Светлого наблюдателя. — И все равно неплохо бы этому идиоту убраться с дороги Черного.
За миг до этих слов Лариса Наримановна исчезла — ушла на второй слой сумрака. А еще спустя несколько секунд исчез и старательный дуралей Солодовник. Вероятно, не без помощи ведьмы.
Хена вел себя не в пример мудрее. Он просто стоял на углу с бокалом пива в руке и смотрел Черному вслед.
— Ираклий, переходи через проспект, — распорядился Лайк. — И топай потихоньку за ним. Симонов, ты идешь по этой стороне. Только не слишком на него пялься. Я на подхвате. Все, прочь из сумрака.
Они вернулись в обычный мир, где прошло совсем немного времени.
Меньше полуминуты.
Симонов зафиксировал взглядом Черного — в обычном мире тот выглядел как обычный студент: джинсы, футболка с изображением какой-то металлической команды, бандана с черепом, кроссовки, зонт, рюкзачок на плече. На молнии рюкзачка болтался металлический череп на короткой цепочке. Пожалуй, будь Симонов просто человеком, он не сумел бы различить череп с противоположной стороны Невского. Но Симонов, легионер из Винницы, был Иным. И, выполняя свою миссию в злом северном городе, он двинулся по проспекту влево, мимо Гостиного Двора. Параллельно курсу Черного.
Тем временем Ираклий и Лайк перешли улицу. Ираклий зашагал чуть позади Черного, метрах в двадцати, а Лайк прямо на ходу просочился в троллейбус. Лариса Наримановна если и вышла из сумрака, не показалась, так же как и Светлый. Хена остался на перекрестке.
