Шеррелин Кеньон - Поймать ночь
Табите хотелось разреветься от такого великодушного поступка, который он совершал для совсем незнакомого человека.
Она не могла представить любого другого гетеросексуального мужчину, кто бы сделал что-то столь смехотворное, ради помощи женщине, которую только что встретил. И уже тем более женщине, проткнувшей его кинжалом.
Как только эскорт отпустили, она пробилась через толпу, чтобы найти его. И найдя его, немедленно бросилась в объятия и прижалась к нему.
Валериус был совершенно ошеломлен ее бурной реакцией. Ей было так хорошо в его объятиях, что он только и мог не наброситься на нее и не начать целовать, пока они оба не устроят свой собственный спектакль.
Обняв его еще крепче, она коснулась его губ нежным поцелуем.
- Ты лучший!
Шокированный, он не знал, что ответить.
- Если хочешь, мы можешь уйти прямо сейчас.
Валериус осмотрелся.
- Нет, - честно сказал он. - Я зашел так далеко и не убил Марлу, думаю, мы должны остаться и посмотреть, как у нее всё пройдет.
Взгляд на ее лицо вызвал в его теле жгучее желание.
- Эш хотя бы представляет, какая ты лапочка?
- От такой перспективы я просто вздрагиваю.
Она засмеялась, взяла его за руку и повела к столику возле сцены.
Большая группа мужчин поприветствовала их.
- Ты был превосходен, - сказал один из близстоящих.
Валериус наклонял голову каждый раз, когда Табита представляла их друг другу. Они просидели там чуть больше часа, пока конкурсанты показывали свои таланты и проводили конкурс купальников. Последнее вызвало у Валериуса чувство еще большей неловкости, чем пребывание на сцене.
- Ты в порядке? - спросила Табита, придвигаясь ближе. - Ты как-то позеленел.
- Я в порядке, - ответил он, хотя чувствовал отвращение от мысли, как мужчины могут настолько стеснять себя в купальных костюмах, не оставляя никаких признаков пола.
Некоторые вещи просто в голове не укладывались.
Через час судьи наконец-таки отобрали трех финалистов.
Табита подсела вперед. Она обхватила Валериуса рукой и уткнулась подбородком ему в плечо, задержав дыхание и молясь за Марлу.
Валериус не двигался, но ощущение его руки в своей, очень грело ее. Результат неважен, она и так благодарна ему за поддержку.
Ни Кириан, ни Эш ни за что бы не согласились сделать это.
Табита заметила встревоженный взгляд Марлы, когда дошли до имени победителя.
Она затаила дыхание. До тех пор, пока не объявили…
- Марла Дивайн!
Марла закричала и сжала в объятиях ближайших конкурсантов. Они подпрыгивали и кричали, к ним подходили остальные участники для объятий и поздравлений.
Табита вскочила на ноги, поддерживая, крича и свистя.
- Давай, Марла, давай!
Она опустила взгляд на Валериуса, который с ужасом уставился на нее.
Обидевшись, она потянула его встать.
- Давай послушаем, полководец, - сказала она. - Крикни.
- Я кричал, только отдавая приказы войску, и это было очень давно.
Ладно, он и так стал гораздо менее стеснительным за один вечер.
Она пренебрежительно фыркнула и продолжила подбадривать криками свою соседку по комнате.
Ведущий надел корону и ленту на Марлу, потом вручил дюжину роз и провел к подиуму.
Марла прошла вдоль него, плача и смеясь, посылая публике воздушные поцелуи.
Когда все закончилось, Табита и Валериус пробрались к ней через толпу. Марла сначала обняла Табиту, потом схватила Валериуса.
- Спасибо тебе!
Валериус кивнул.
- Пожалуйста. Поздравляю с победой, Марла.
Марла улыбнулась.
- Я в долгу перед вами двумя. Не думайте, что забуду об этом. Я ухожу, встретимся позже.
- Отлично, - ответила Табита. - Увидимся дома.
Они направились из клуба на оживленную Канал-стрит, окружающую Французский квартал.
Табита посмотрела на часы. Почти десять.
- Не знаю как ты, но я умираю от голода. Не хочешь где перекусить?
Валериус одарил ее изумленным взглядом.
- Ты, наверное, единственная живая женщина, задающая подобный вопрос мужчине с клыками.
Она засмеялась.
- Возможно, ты прав. Так ты не хотел бы ко мне присоединиться?
- У нас нигде не заказан столик.
Она закатила глаза.
- Дорогой, там, куда хожу я, нам не нужен никакой вонючий заказ.
- Куда мы пойдем?
Она указала на Роял-стрит, соединявшую улицы Канал и Ибервиль.
- Морепродукты Антуана. Устричный дом акме.
- Акме? Никогда там не ел.
И как только Табита открыла двери в это заведение, Валериус понял почему. Там были пластиковые скатерти в черно-белую клетку.
Он помедлил в дверях, осматривая маленький ресторанчик. Он был крохотным, всего для нескольких посетителей. Справа от него - бар во всю стену, слева - столики. Стены - безвкусное смешение зеркал, картинок, и неоновых вывесок. Всё было кричащим и отвратительным.
Не говоря уж о том, что Валериусу пришлось быстро опомниться и мысленно воссоздать свое отражение в зеркалах, пока кто-нибудь не заметил, что оно у него отсутствует.
Табита повернулась и посмотрела на него. Она уставила руки в боки.
- Переставай уже выглядеть так, словно только что наступили на твои новехонькие туфли, а? У них самые лучшие устрицы на свете.
- Здесь такой… неоновый свет.
- Так надень солнцезащитные очки.
- Не похоже, чтоб здесь соблюдали санитарные условия, - тихо произнес он.
- О, пожалуйста, ты собираешься съесть нечто, вроде пылесоса для океана. Ты же знаешь, как образуются жемчужины, правда? Все устрицы всасывают мусор. Кроме того, ты бессмертен, о чем ты беспокоишься?
- Валериус?
За спиной Табиты он увидел Вэйна и Брайд Катталакисов, сидящих в устричном баре, где двое мужчин за стойкой снимали створки устриц для посетителей, ожидающих свой заказ. Валериус вздохнул с облегчением. Наконец, есть кто-то с кем можно нормально пообщаться. Хотя бы чуть-чуть. Вэйн был аркадианским волком, а Брайд - его человеческой супругой.
Одетый в джинсы и футболку с длинным рукавом, Вэйн был ростом с Валериуса, с длинными темно-каштановыми волосами, свободно ниспадавшими на плечи. Брайд была пухленькой, красивой женщиной с длинными темно-рыжими волосами, собранными в беспорядочный узел. На ней был желтовато-коричневый свитер одетый поверх коричневого платья с маленькими белыми цветочками.
Валериус пересек помещение и пожал руку Вэйну.
- Волк, - поприветствовал он. Среди Аркадиан и Катагарий было принято обращаться к их звериной сущности. - Рад тебя снова встретить, - он посмотрел на Брайд. - И встретить вас, моя леди, для меня всегда честь.
Брайд улыбнулась ему, потом взглянула на Табиту.
- Что вы здесь делаете? Вместе?
- Вал оказал мне услугу, - ответила Табита, подходя к нему. Она повернулась к одному из мужчин за стойкой, вытирающему руки после расколотых устриц.
- Эй, Лютер, два пива и вилку.
Высокий афроамериканец засмеялся над ней.
- Табби, это что, четвертый раз на этой недели и ты здесь? У тебя что, нет дома?
- Ага, только у нас нет устриц. По крайней мере, таких вкусных, как у тебя. И я должна сюда приходить, хотя бы для того, чтобы докучать тебе. Только представь, целый день без Табиты… Чтобы ты делал?
Лютер засмеялся.
Валериус не упустил странный обмен взглядами между Вэйном и Брайд, перед тем, как Лютер поставил перед Брайд блюдо с разделанными устрицами и пошел за пивом для Табиты.
- Есть что-то, о чем мне следует знать? - спросил их Валериус.
Только Вэйн открыл было рот, чтобы сказать, как Табита пнула его по ноге. Сильно.
Вэйн взвизгнул и хмуро глянул на нее.
- Что это было? - спросил Валериус. - Зачем ты его ударила?
- Просто так, - ответила Табита, протягиваясь через бар, чтобы утащить оттуда устрицу.
Она выглядела, как ангел, и значит, происходит что-то очень зловещее.
Валериус посмотрел на Вэйна.
- Что ты хотел сказать?
- Совсем ничего, - ответил Вэйн и глотнул пива из своей кружки.
У Валериуса появилось плохое предчувствие.
Лютер вернулся с двумя бутылками пива и вручил их Табите, одну она протянула Валериусу.
Он беспомощно уставился на нее.
- Не жаждешь выпить? - спросила Табита.
- Стаканы нам не дадут?
- Это пиво, Вал, а не шампанское. Возьми. Ей богу, оно не кусается.
- Табби, будь добра, - упрекнула ее Брайд. - Валериус, наверно, не привык к пиву.
- Я пью пиво, - сказал Валериус, неохотно беря бутылку, - только не так.
- Хочешь устриц? - спросила его Табита.
- Не уверен, после твоего красочного описания, чем они являются.
Табита засмеялась.
- Открой их нам, Лютер, и продолжай готовить, пока я не лопну.
Лютер оскалился.
- Не думаю, что у тебя есть предел, Табби. Это чудо, если после твоего ухода, остается хоть что-то.
