Алексей Барон - Эпсилон Эридана. Те, кто старше нас
Фильм возобновился с панорамы местности вокруг шлюпки «Фламинго». Съемка велась из кабины вертолета, поэтому в объектив периодически попадали то приборная доска, то перчатка Виттона на ручке управления.
Виттон: Молчат?
Джумагулов: Глухо.
Виттон: Сажусь.
Джумагулов: Не так близко.
Вертолет опустился примерно в том месте, где потом нашли его обломки. Некоторое время оба астронавта оставались в кабине, выжидая, когда осядет поднятая винтом вертолета пыль. Двигатель они выключили.
Виттон: Наверное, они тоже пришли к сейсмической гипотезе.
Джумагулов: Ну да. Вулканное Кольцо, Зеленый… на радаре?
Виттон: Пусто.
Джумагулов: Мне пора.
Штурман выпрыгнул из кабины и не спеша направился к шлюпке. В то время она еще не была занесена песком, хотя вокруг решетчатых опор уже собрались холмики.
— У них были основания опасаться, — вдруг сказала Ио.
Игнац рассмеялся.
— Еще бы! Исчезло тринадцать миллионов человек.
— Нет, я говорю об опасениях, связанных именно с этой шлюпкой. Рональд, тебе не кажется?
— Возможно.
Фигурка на экране растерянно трогала одну из опор.
Виттон: Что там, Шеги?
Джумагулов: Не срабатывает кодовая команда опускания трапа.
Виттон: Дерни аварийную чеку.
Джумагулов: Где она?
Виттон: На внутренней стороне опоры. Рычаг красного цвета.
Джумагулов: Понял. Сейчас посмотрю.
Штурман прошел под днище шлюпки и почти скрылся за свисающим раструбом ракетного сопла. Какое-то время были видны только его ноги, которые пару раз подпрыгнули. Наконец из борта вывалился трап.
Виттон: Есть. Вход открыт.
Шеген вылез из-под сопла, взбежал по ступенькам.
Джумагулов:…замок не открывается.
Виттон: Ты правильно набирал код?
Джумагулов: Тысяча девятьсот шестьдесят один. Год первого полета в космос. Пробую еще раз. Нет, не получается.
Виттон: Вот черт! Они перекодировали замки. Сейчас принесу резак.
Джумагулов: Нет, оставайся на месте, я сам возьму. Поостережемся.
Инструк…
На этом месте видеозапись обрывалась.
— Это все? — спросил Рональд.
— Нет. Подожди.
Игнац промотал пленку дальше. Белый экран вновь начал наполняться красками. Шеген Джумагулов только что вырезал отверстие рядом с входным люком.
— У них что, не было роботов? — спросил Рональд.
— Видимо. Коммерческий рейс. Будь внимательнее, сейчас начнется.
Виттон: Шеген, стой.
Джумагулов: Не понял.
Виттон (Очень спокойно): Брось резак и беги к вертолету.
Джумагулов: В чем дело?
Виттон: Оглянись.
Джумагулов: О! Эт-то еще что?!
Рядом с посадочной опорой шлюпки песок странно вспучился. Из него поднялась округлая черная масса, нечто вроде гигантской амебы. Выбравшись на поверхность, она растеклась по штангам посадочной опоры и заструилась вверх. Опомнившийся Джумагулов бросил свой инструмент и сбежал по трапу. Но после этого его движения почему-то замедлились. Сделав пару шагов, он остановился вовсе.
Виттон: Бегом! Немедленно! Что с тобой?
Штурман неуверенно повернулся и поднял голову к черной массе, скапливающейся на консоли прямо над ним. Отвратительная амеба непрерывно переливалась, меняя очертания. В ней появились отростки, вроде коротких щупалец, направленных вниз. Сначала они хаотически дергались, на мгновение замерли, затем вновь пришли в подвижность, совершив согласованный жест, словно множество пальцев большой черной руки. Джумагулов начал молча оседать. Его тело под тканью скафандра неестественно складывалось в местах, где у человека не бывает суставов.
Виттон: Вот оно что… Ах, каналья!
Изображение дернулось, мелькнули приборная доска, раскрытая дверь вертолета. На секунду объектив уперся в песок. Вероятно, Виттон упал, поспешно выпрыгнув из кабины, но быстро поднялся. Вновь возникло изображение борта шлюпки, далекого горного хребта с дымящимся вулканом, цепочки человеческих следов. И черной твари, падающей со стабилизатора.
— Это ошибка, — не выдержал Игнац. — Виттону нужно было взлетать!
Рональд кивнул.
— Все случилось так неожиданно, — заметила Ио. — И потом, не мог же он бросить товарища!
— Товарища уже не было, — холодно возразил Рональд. — Ну-ка, прокрутите концовку еще раз.
На экране возник клубок, скрывший Джумагулова. Две трассирующие пули канули в черную массу. Она конвульсивно дернулась.
— Все же какое-то действие оружие произвело, — сказал Игнац.
— Ерунда, — процедил Рональд. — Пули только раззадорили тварь.
Стремительно разрастаясь, черная масса летела прямо в объектив. Почти сразу экран погрузился во тьму, но на очень короткое время. Чернота схлынула, оставив после себя картину обманчиво безмятежного неба Кампанеллы, в котором висели редкие перистые облака.
— Он упал на спину, — охрипшим голосом сказала Ио. — Заметил?
— Да, на спину, — согласился Рональд. — Кислородные баллоны тяжелые. Дайте мне его скафандр.
— Виттона?
— Да.
Игнац удивленно поднял брови.
— Давай, давай, — сказала Ио.
— Рональд, так ты…
— Вот именно.
— А я и не знал!
— Теперь знаешь.
— Нет, это правда? — все еще не верил Игнац.
— Угу, — скучно признал Рональд. — Слушай, пока я буду медитировать, свяжись с Хосе. Скажи, чтобы при возвращении взглянул на твой камень.
— Какой камень?
— Тот самый, не обозначенный на карте. Вспомнил?
— А, ну конечно.
— Только покажи ему все то, что вы мне показали, транслируй на борт. Передай, чтобы близко не подлетал. И пусть его подстрахуют. Пара ребят с охранными роботами, не меньше. Предупреди Барановского.
— Ты думаешь, это то самое? — с волнением спросила Ио.
— Мы теперь в чем угодно должны видеть то самое. Игнац, запроси с «Вихря» подробную информацию о Виттоне и Джумагулове.
— Хорошо. Чем тебе-то помочь?
— Когда влезу в скафандр, погаси свет.
— И все?
— Все.
Игнац хмыкнул. Рональд невозмутимо принялся натягивать скафандр. Под мышками и в паху жало, а в остальном — ничего. Виттон был крупным мужчиной.
— Ну что, что? — нетерпеливо спрашивала Ио. Спрашивала не в первый раз, как понял Рональд. Он вспомнил боль и яркую вспышку. Боль в затылке и характерную вспышку. Вспышку, которая сопровождает проникающее ранение черепа.
— Его нет в живых, девочка.
— Ты уверен?
— Да. Не грусти.
— Ничего. Этого можно было ожидать, правда?
— Где второй скафандр?
— Ронни, второй скафандр — это третий сеанс подряд. Может, передохнешь? Маша просила…
— Присмотреть за полковником? — усмехнулся Рональд.
Он открыл бар и залпом выпил полстакана неразбавленного виски.
— Боюсь, у нас мало времени.
Ио понимающе опустила глаза.
— Приготовлю что-нибудь вкусненькое.
— Замечательно. Послушай. Перчатки я надевать не буду. Если температура кисти упадет градусов до двадцати двух, введешь мне ободряющее. Договорились?
— Договорились.
— А куда делся Игнац?
— Прогнала. Глупый он еще.
— А ты?
— Поумнее.
— Как удалось?
— Попробовала. Понравилось.
Рональд выпил еще четверть стакана.
— Ты похожа на мою пятую дочь. Это похвала.
— Я поняла, — улыбнулась Ио. — Спасибо.
— Видеоматериалы о Джумагулове есть?
— Да, Джетти подобрала в архивах. Сейчас будешь смотреть?
— Конечно. Времени мало.
Рональд закрыл глаза и сосредоточился. Получалось плохо. Опять возникла Маша, причесывающаяся у зеркала. Необходимо было ее прогонять, а это сложно. Рональд несколько раз открывал глаза, разглядывал тени на потолке, вновь их закрывал. Лежать на спине, к которой приделаны кислородные баллоны устаревшего образца, очень неудобно, но в свои последние секунды Шеген лежал именно так, приходилось терпеть. Заранее никогда не знаешь, что послужит зацепкой — обрывок фразы, интерьер какой-нибудь гостиной или зрительная ассоциация, связанная с объектом психоскопии. А иногда ощущение позы, в которой объект находился при пиковых обстоятельствах. Впрочем, если уж быть точным, размышлял Рональд, в момент пика Шеген стоял, подняв лицо к нависшей массе. Но он должен был подсознательно разгадать положение своего тела в следующий миг. То положение, которое заняло бы его тело, если б сохранилось. В таких случаях срабатывает не медленный разум, а быстрые инстинкты, наследие череды животных предков человека. Это азы, Рональд хорошо их знал. Тем не менее провел проверку — встал, запрокинул голову, попробовал представить висящую черноту. Это было противно, липко, но не страшно. Червяк, слизняк и пиявка.
Нет, не получалось. Не связывалось. Маша продолжала причесываться. Что ни говори о стабилизирующей роли любви, Рональдовой профессии она не столько помогает, сколько мешает. Но Рональдова профессия настолько оттачивает восприятие, так заостряет чувства, что любовь абсолютно неизбежна. Остается с ней только мириться и быть ненормально выносливым, чтобы выдерживать всю полноту эмоций.
