Владимир Бацунов - Воспоминания о караване
Летом искусно сконструированные вентиляторы вливали в покои дворца воздух, напоённый ароматами диковинных растений из сада, а зимою горячий воздух посредством труб, спрятанных в стенах, согревал зимние, обитые персидскими коврами, помещения дворца, ибо в подземных сводах топились печи, да ещё и сжигались различные экзотические благовония.
Стало быть, отец. Халиф назначил его своим советником по иностранным делам и все переговоры между Абд-аль-Рахманом и другими государями и послами других государей производились через него, Хасдая ибн-Шафрута, благо тот в совершенстве владел помимо святого языка ещё арабским и латынью. Кроме того, он стал начальником всех еврейских общин магометанской Испании, был всячески уважаем евреями, потому что их не забывал и делал всё для своего рассеянного по миру народа, частью своей осевшего в Испании.
Состоятельные арабы и евреи одевались обычно в одежды из шёлковых тканей, расшитые галуном и пёстрыми шнурками и украшенные драгоценными каменьями. Обувались состоятельные граждане в сафьяновые туфли, тоже разных цветов, расшитые золотом. Золото, гиацинты, изумруды, хризолиты и сапфиры составляли страсть женщин халифата и если дамы собирались вместе, то их сборище, как сказал один поэт, напоминало цветущий луг, над которым порхают бабочки. Отец же одевался всегда в строгий лапсердак и широкополую чёрную фетровую шляпу, кроме тех случаев, когда долг службы требовал от него одежды попестрее.
Необходимо отметить, что весьма ценилась в халифате учёность. Во всех крупных городах царства были устроены университеты. В них изучались классические арабские сочинения, риторика, математика, астрономия, астрология, пиитика. Народ не был поголовно неграмотен, как в других точках Земли и при мечетях существовали народные школы, в которых дети бедных арабов учились чтению, письму и предписаниям аль-Корана. Редкая по нашим временам мода была заведена в халифате: высшее образование в университетах могли получать, ежели пожелают, и женщины. Всячески цитировался зять Пророка Халиф Али, например: "Учёная знаменитость выше всех почестей"; "Тот не умирает, кто отдаёт жизнь науке"; "Величайшее украшение человека есть учёность", а в народе бытовали поговорки вроде: "Чернила учёного так же драгоценны, как кровь мученика"; "Рай принадлежит одинаково тому, кто честно действовал пером, и тому, кто убит неприятельским мечом"; "Весь мир держится на четырёх вещах: на учёности мудрого, на справедливости сильного, на молитве доброго и на мужестве храброго". В то время, когда по всей Европе господствовало вздорное мнение о том, что Земля представляет собою блин, в Кордовских университетах, и даже элементарных школах, география изучалась по глобусам. Говорят, что до сей поры в Каирской библиотеке хранится один бронзовый глобус, принадлежавший некогда самому Птолемею.
И всё-таки, неодолимое стремление в Эрец-Исраэль не покидало отца. Общаясь по роду своей деятельности с представителями различных стран, он всегда справлялся о положении евреев в этих странах, и, узнав однажды от хорасанских купцов о существовании где-то в далёких степях Хазарского государства с царём-евреем во главе, не поверил сперва этой радостной вести. Всё же, поразмышляв некоторое время и взвесив все "за" и "против", он отправил посланника через Византию и Русь с письмом к иудейскому царю Хазарии, в котором, в частности, писал: "Если бы я знал, что есть у нашего народа своё царство на земле, я оставил бы своё высокое положение, бросил бы свою семью и шёл бы по горам и долинам, по суше и по морю, пока бы не пришёл в то место, где живёт господин мой, царь иудейский. Я увидел бы, как живёт спокойно остаток Израиля, и тогда бы я излил свою душу в благодарностях Богу, который не отнял своего милосердия от бедного народа своего. Ибо уже долго ожидает избавления наш народ, скитаясь из страны в страну. Лишённые чести, униженные в изгнании, мы ничего не можем ответить говорящим нам: у каждого народа есть царство, а у вас нет на земле и следа царства".
А в продолжение всего ожидания ответа он добросовестно выполнял возложенные на него халифом обязанности, управлял еврейскими общинами и занимался научными изысканиями, связанными с грамматикой святого языка, испарениями волшебной воды, улучшающей ртуть, а также попытками превратить золото в такую жидкость, которую человек мог бы пить, и это золотое питьё навсегда сохраняло бы в человеке жизненную силу, то есть занимался поисками жизненного эликсира вслед за Птолемеем Филадельфом из Александрии.
Когда отец получил ответное письмо от Хазарского кагана Иосифа, был он уже слишком стар и хвор, чтобы идти пешком по горам и долинам к своей заветной цели - Иудейскому царству, но мечту свою и стремление сумел передать мне, своему тогда ещё несовершеннолетнему сыну, проводящему свободное время за книгой, в беготне за бумажным змеем и разглядывании удивительных существ и картин в волшебном фонаре, привезённом из Сирии. Что это была за вещь - просто сказка! Стоило заглянуть в специальное окошко сверху, из которого пробивался мягкий зеленоватый свет этого окрашенного ультрамариновой глазурью глиняного сосуда, и ты оказывался в совершенно другом мире. Я видел там знакомые и незнакомые вещи, дальние страны, давно ушедших людей, а также людей, которых мне суждено было встретить впоследствии, но я об этом ещё не знал - то есть фонарь позволял заглянуть в будущее. Я до сих пор не знаю, как была устроена эта вещица. И, как ни странно, совершенно не помню, куда подевался потом этот фонарь - может быть я, повзрослев, перестал верить в чудеса, поэтому и волшебный фонарь стал мне неинтересен и стоял на какой-нибудь полке, покрываясь пылью. Я занимался науками и так как книжная учёность высоко ценилась, я читал, читал, читал учёные книги и трактаты, набивая голову знаниями, не проявляя особенно творческого потенциала, который, видимо, был у меня не велик в этой области. Я становился сухим и скучным начётчиком и, слава Богу, благословенно Имя Его, что вовремя это понял. Я понял, что не могу сидеть на месте, копаясь в пыльных свитках и фолиантах, что меня влечёт дорога, и когда умер отец, я - погоревав вместе со всеми жителями халифата - снарядил караван из десяти дромедаров и отправился в путешествие, главной целью которого, как мне тогда казалось, был Итиль, столица Хазарского царства, пункт устремлений моего отца, да и моих собственных, если уж на то пошло.
Как искать Хазарию? Точной карты у меня не было, а брать с собою громоздкий бронзовый глобус, тяжёлый и неудобный в дороге, тем более что Итиль и на нём не был отмечен, было как-то не с руки. Хорасанским купцам, говорившим, что знают все дороги, я не доверял, и это считалось тогда проявлением хорошего тона, и я, взглянув в последний раз на плещущийся Гвадалквивир, попрощавшись с бабушкой и кошкой и пообещав им вернуться, направил своих дромедаров в Бейрут, перекрёсток всех путей и перепутий, где можно было услышать не только интересную историю, но и узнать что-нибудь ценное. Например, дорогу на Итиль.
