Дмитрий Биленкин - Голубой янтарь
Шорохов с сомнением покачал головой. Спорить с ученым он не мог, но и не мог согласиться, что вот это безмолвное, к ночи, устремление жизни навстречу гибельному накату волн для кого-то ясно, как дважды два. Сегодня он сам чувствовал в этом море, в этой гряде облаков, в этом вечере что-то необычное. Неужели его спутники вовсе лишены чутья?
Он с надеждой взглянул на Гриднева, чьи губы под конец речи Этапина тронула едкая неохотная усмешка.
- Могу добавить, - так же нехотя сказал тот, - что дурным тоном в нашей среде наравне с "загадкой" стало и слово "ученый". Да, да! Все мы нынче стоим у конвейера индустрии знаний, каждый знает свою гайку, и потому мы предпочитаем называть себя научными работниками. Иначе неловко. Надеюсь, вам больше ничего разъяснять не надо?
- Надо! - Шорохов остолбенел. - Это чудовищно! Это неправда!
- Но это факт, - узкое худощавое лицо Гриднева напряглось. - Хотя и неправда... Хотите, вот прямо сейчас все изменится? Хотите, мы, как в дни Ньютона, снова станем мальчишками, которые играют красивыми раковинами на берегу, тогда как позади катит свои волны неведомое?
Лицо Гриднева озорно осветилось, с него спало десять, двадцать, а то и больше прожитых лет.
- Хотите?
- Еще бы! - воскликнул Шорохов.
- Что ж, - Этапин пожевал губами. - Интересно, как вы на этот раз перевернете мир...
- Очень просто, - весело сказал Гриднев. - Что, если, изучая океан, мы проглядели в нем одну мелочь? Цивилизацию, которая была для него тем же, чем наша для суши? Давно погибшую, но все еще незримо присутствующую здесь и сейчас? Такую, что ее зову послушны вот эти букашки, хотя ее самой давно нет. Что скажете?
- Ничего, - Этапин замедлил шаг. - Если бы это говорил кто другой, я бы сразу сказал, что это бред.
- Возможно, возможно, даже скорей всего так! Ну и что? Мы отдыхаем, ведем растительный образ жизни, пора и встряхнуться. Я фантазирую, ничего больше, и смысл этого занятия сейчас, быть может, не в том, чтобы доказать, а в том, чтобы опровергнуть. Наваливайтесь, бейте, только докажите, что бред - это бред. Разрушать легче, чем созидать, не так ли?
Шорохов промолчал, понимая, что для такого спора он не более пригоден, чем пловец для марафонского бега. Лунообразное лицо Этапина нахмурилось.
- Нельзя разрушить то, чего нет, - сказал он.
- Иногда можно, - вставил Шорохов.
- Вот именно! - Гриднев наподдал камешек, и тот без всплеска исчез в волне. - Легко ли было разрушить миф о "Бермудском треугольнике"?
- Тем более не стоит создавать новый, - буркнул Этапин.
- А, выпад, укол - прекрасно! - Гриднев потер руки. - Дуэль умов началась. Шорохов, вы секундант... Да, я злостно нарушаю "правило Оккама". Но я никого не мистифицирую. Маленькое интеллектуальное упражненьице, всего лишь. А? Особо полезно для сугубых научных работников. Не обижайтесь, но в вас, дорогой мой, уже завязался бюрократический жирок...
Он пальцем ткнул в рыхлый бок Этапина. Тот засопел и отпрянул.
- Ну, полно, полно, я же шучу... Вы же умница, скептик, скажите что-нибудь по существу.
- Голословное утверждение есть голословное утверждение, - неожиданным фальцетом сказал Этапин. - Вы не привели ни одного доказательства, а уже требуете... Это я вам говорю как обрюзгший администратор.
"Н-да, - подумал Шорохов. - Нелегко приятельствовать с гением..."
- Вы правы, - сказал Гриднев. - Извините. Что ж...
Его лицо снова стало серьезным. К ногам с шипением подкатилась волна, взъерошенная пена лизнула ботинок, но он этого не заметил.
- Осторожней, промочите! - воскликнул Этапин.
- А, спасибо... Знаете, в этом вечере, в этом закате, в этой небесной над нами клинописи есть что-то колдовское. Вы не находите, что мы оказались вне времени? Не пугайтесь, Этапин, все просто... Взгляните на море, на черно-красный закат, на бесконечные гребешки волн. Видим ли мы сейчас настоящее Земли или ее далекое прошлое? Ведь все было таким и миллиард лет назад... Так же в тяжелых завесах туч садилось солнце, так же шумело море, так же пуст был песчаный брег. Теперь оглянитесь. Позади серые откосы дюн, лапчатые вершины сосен. Там, в сущности, перед нами будущее Земли.
- То есть как? - Этапин даже споткнулся.
- Элементарно. Природа этой косы создана человеком. Даже эти вполне естественные на вид дюны некогда были насыпаны, чтобы остановить ветровой перенос песка с моря. Когда-нибудь вся Земля уподобится здешней косе по той простой причине, что мы ввергли себя в экологический кризис, а единственный из него выход - восстановление и переустройство природы. Так, как это уже произошло здесь.
- Черт возьми! - Шорохов остановился.
- Похоже, вы правы, - Этапин, не мигая, смотрел на Гриднева. - Но...
- Но какое это имеет отношение к теме разговора? Видите ли, я задумался над тем, как вымышленная мной цивилизация могла проявить себя во времени и пространстве. Миллионы и миллиарды лет - их надо было почувствовать, ощутить, ведь это не просто цифры... И получилось: далекое прошлое - вот оно, - взмахом руки Гриднев показал на тлеющий закат. - И будущее мы тоже видим - рядом. А меж ними и в них - настоящее. Пансионат, в котором мы живем, обыденные огни танцверанды, наши теории, мы сами. Как это, оказывается, огромно и как мимолетно - миллиард лет!
- Вы заговорили, как наш друг поэт. - Этапин покачал головой.
- А поэзия и есть дух науки. Ладно, перейдем к прозе... На суше жизнь эволюционировала сотни миллионов лет, в море - миллиарды. Отсюда вытекает допущение, что разум в океане мог появиться задолго до человека. Этапин, ваш ход, пожалуйста.
- Ваше предположение, - жестко и как бы даже с удовлетворением произнес тот, - противоречит как фактам, так и мнению авторитетных специалистов, какими мы, кстати говоря, в данной проблеме не являемся.
Гриднев вздохнул.
- Довод, конечно, убийственный, - сказал он с усмешкой. - Только природа не признает наших специализаций, она неделима. Только в науке после точки всегда следует новое слово. Теории и мнения... Верно, нам говорят: в океане более стабильная, чем на суше, среда обитания, поэтому эволюция там движется замедленно. Будто там не было "кембрийского взрыва", когда в ничтожный геологический срок возникли скелетные организмы и окончательно сформировались почти все типы современного животного царства!
- И все же большая стабильность морской среды - это факт, - упрямо повторил Этапин.
- Не спорю, и тем не менее...
- Второй факт, - настойчиво продолжал Этапин. - Эволюция сухопутной жизни есть продолжение морской, поэтому нельзя говорить о ее якобы укороченности. И интеллектуалы моря все-таки китообразные, то есть сухопутные в прошлом существа, а отнюдь не моллюски, рыбы или осьминоги. Это, простите, третий и самый веский факт.
