Валерий Губин - Ночные разговоры
- Ваню не вернешь, а что ты со своим майором тянешь, давно бы расписались.
- Боюсь я его - пьет часто, а как выпьет сильно, так обязательно рюмки ест.
- Как ест?
- Очень просто, берет в рот и жует. Страшно это.
- И ничего?
- Ничего, только кровь на губах. У него на фронте было две контузии.
- Да бог с ним, Лиза, - говорит тетя Нина, - не расписывайся. Я, например, девки, давно про эти глупости не думаю. Кому я нужна в двадцать восемь лет при таком дефиците мужиков? Зато, если захочу погулять, то гуляю, кто мне что скажет?
- Ну-ка кончайте эти разговоры - ребенок слушает.
Я рванулся и сел на матрасе. Было абсолютно темно, лишь верхушки деревьев слева слегка подсвечивались встающей за лесом луной.
"Здесь мне не уснуть, надо убираться в лес, иначе кошмары замучают". - Я взял матрас за угол и, пошатываясь, потащил его за собой в лес, засыпая на ходу.
- Валерик! Ты приходи еще, мы здесь навсегда поселились, здесь хорошо!
- Валерик! А помнишь, как ты упал и рассек гвоздем подбородок, прибежал весь в крови и не давал промыть рану, йода боялся пуще смерти, я тебя целый час чуть не на коленях уговаривала. У тебя до сих пор, наверное, остался шрам.
- Валерик! А помнишь, ты все грозился, что когда вырастешь и станешь генералом, то будешь каждый день покупать мне арахис в марципане, каждый день по триста граммов.
Чем дальше я отходил от поляны, тем тише становились голоса:
- Ты приходи сюда обязательно, мы здесь навсегда, навсегда, навсегда...
Я споткнулся о корень и рухнул прямо на матрас. Проснулся от неистовых криков птиц, которые выясняли отношения прямо над моей головой. Весь лес был пронизан солнцем и запахами медленно нагревающейся земли. Я встал и пошел к поляне за вещами. Прямо посреди поляны стоял в высокой траве лось и смотрел на меня.
- Доброе утро, шеф! - заорал я.
Он встрепенулся, отскочил в сторону, но потом, сохраняя достоинство, неспеша потрусил в чащу.
Наскоро перекусив и собрав рюкзак, я обошел поляну, постоял около каждой из трех огромных елей, осторожно погладил шершавую, всю в смоляных потеках кору.
"Может это и не сон, а ели действительно прослушали меня, вытащили моих теток и поселили в себе. Теперь они будут здесь жить еще долго-долго и разговаривать по ночам. И если я приду через несколько лет и лягу здесь спать, они опять будут ко мне обращаться... Только вряд ли я найду когда-нибудь еще эту поляну, слишком невероятно снова выйти сюда, на крохотный пятачок земли в самой середины Мещеры. Да и ели со временем забудут моих любимых теток, услышат что-нибудь новое и забудут".
Я шел, постоянно оборачиваясь, и поляна еще долго просвечивала между деревьев. Я не выдержал, повернулся и громко крикнул:
- Дорогие мои тети, не тоскуйте здесь, я к вам обязательно еще приду!
И пошел, даже побежал, уже не оборачиваясь.
- Ты приходи, приходи, обязательно приходи, мы теперь здесь навсегда... - кольнуло в сердце острой иглой.
