Питер Морвуд - Иван-Царевич
Особь статья - митрополит Левон... Иван-царевич, как все прочие хорловские малолетки благородных кровей, выучился читать и колдовать вопреки его упорному неодобрению. Мальцом изрядно от него натерпелся, покамест не вошел в юношескую силу и дерзость, а уж с той поры поплевывал на митрополичьи укоры... Как минул ему шестнадцатый годок, понял Иван-царевич, в чем загвоздка. Иные, допустим, читать не умеют, оттого что буквы у них в слова не складываются, а Левон Попович не мог постичь ворожбу умом своим. Читать-то он с грехом пополам выучился (иначе как обедни служить, как распевать вместе с церковным хором шестичастную ораторию?), но связи меж искрою и пламенем, меж луком и тетивою уразуметь не мог. А когда чего-то сам одолеть не можешь - известное дело, другим завидуешь.
- Любопытно узнать, о чем наш митрополит с Господом Богом шепчется,- с усмешкой проговорил Иван.
И позабыл о сказанном, едва слепящая молния отбросила на траву темную тень его. Гром, уж не отдаленный, не вкрадчивый, раскатился прямо над головами брата и сестры, грозные отголоски его отозвалися у самого западного горизонта.
Иван-царевич запрокинул голову и уставился в летнее небо: поди ж ты, только что синим было и вдруг свинцом подернулось.
- Ровно кто нас предостерегает,- вымолвил он, глядя, как первые крупные капли темнят алый кафтан и серебрят меховую опушку.
- Ты, Ванюша, до пиров не охотник, ну так и стой тут, а я в терем вернусь.- Она пощупала его кафтан, уже подмокший на плече.- Только гляди, бархат, он ведь долго сохнет, а соболь, как влагой пропитается, уж больно вонюч.
- Что верно, то верно,- рассмеялся Иван.- Пойдем... Я тебя по дороге прикрывать буду.
Начал он бубнить, да кряхтеть, да притоптывать. Дождь не перестал - для этого много силушки надобно, не ровен час и в грязь от натуги свалишься,однако падающие капли отскакивали от вытянутых его пальцев, точно держал он над головой круглую столешницу чистейшего хрусталя. А другой рукой взял Катю под локоток и повел по траве с поспешностью, какую дозволяли царское достоинство и длинные юбки.
- Коли желаешь, продолжим наш спор в тепле да уюте. Катерина тряхнула головой, и будто жемчуг посыпался с ее кокошника: слишком высок, никак не дотянуться до маковки слабосильной Ивановой ворожбе.
- Не желаю! Сто раз говорено-переговорено, тошно мне от споров этих!
- Ну и ладно.- Он отворил дверь, пропустил сестру в терем, сам впрыгнул за нею, дабы не попасть в буйный вихрь выпущенных на свободу капель, и только потом убрал чары.- Вот выучусь на чародея - ни одной лужи на полу не будет.Царевич отряхнулся и поглядел на Катю,- Одно мне любопытно...
- Любопытно, так спрашивай. Но ежели твой вопрос не по нраву мне придется, ответа не получишь.
- Осмотрительности твоей позавидовать можно... Скажи мне, Катюша, каков должен быть молодец, чтоб ты за него замуж пошла?
Не успел он слова свои вымолвить, как разверзлися хляби небесные, едва весь Хорлов не затопили. Сквозь открытую дверь Катерина смотрела на танец прытких капель, слушала шум дождя, бульканье воды, вмиг заполнившей канавы. Вновь сверкнула молния, поделив мир на черное и белое, загрохотал гром до земной дрожи, заходили ходуном стены царского терема.
- За кого пошла бы?..- тихо и мечтательно откликнулась царевна.- Да за первого встречного пойду, ежели полюблю его всем сердцем, как матушка батюшку нашего полюбила.
Во вспышке молнии снова сверкнули алмазами дождевые капли на Катином кокошнике. Иван вдруг застыл, будто громом пораженный.
Крыша терема раскололась точно посередине. Царевич бросился было к сестре, хотел заслонить ее от падающих обломков, но сверху ничего не посыпалось - ни камушка, ни щепочки. Потолок распахнулся, словно дверь, иль занавес, иль шатер, и влетел внутрь озаренный грозовым сиянием сокол. Грянулся он оземь, да так, что мог бы и пол проломить, и кости свои с ним вместе. АН нет, ничего такого, лишь новая вспышка света, только не белого, а сапфирно-голубого, как небо, с которого враз все тучи сбежали.
Свет заклубился вкруг сокола, и показался он огненным брату с сестрою. Вдругорядь грянулся он об пол, потом в третий раз и оборотился добрым молодцем в кафтане, серебром шитом и украшенном заместо меховой опушки соколиными перьями. Очи стальной голубизны устремились на Катерину-царевну, будто, кроме нее, никого боле на свете не было. На шум стража набежала - в горнице яблоку упасть негде, а он все глаз с нее не сводит. Иван и Катя тоже на него глядят, глазам своим не веря, но как не верить, когда вот он тут, и дыра в потолке зияет, открывая взору небесный свод.
Иван встал подле сестры, дабы оборонить ее в случае нужды, хотя, кроме охотничьего ножа за поясом, иного оружья при нем не было. Он выхватил его из ножен, едва сокол принял облик человечий, и теперь держал на вытянутой руке как меч. Даже радовался в душе, что не меч это - с мечом не скроешь, как дрожит рука.
- Беги скорей за батюшкой-царем! - приказал он ближнему челядинцу.
Минуты не прошло, как собралась в горнице вся знать, пировавшая в тронной зале. Царь Александр с Людмилой-царицей на зов запыхавшегося гонца поспешили выйти из башни, куда удалились, чтобы не видеть, как гости дорогие опустошают кремлевские кладовые да погреба. Явился и главный управитель Дмитрий Васильевич Стрельцин. То ли буря его всполошила, то ли колдовское прозренье вид мчащегося во весь опор первого министра был едва ль не страннее свалившегося с неба сокола. Гвардии капитан Акимов тоже не оплошал, хоть за ним и не посылали,- прибыл в латах, да в шеломе, да при мече, с коим расставался, лишь когда почивать изволил. А для понаехавших женихов, угощавшихся царскими яствами, и места не осталось, однако самые любопытные протиснулись-таки в дверь. Все обратили взор сперва к добру молодцу, потом к разверстой крыше, и только главный управитель вперился в потолок, удрученно прикинул, во что встанет починка, и в сердцах выругался, перекрыв зычным басом своим стоявший в горнице гомон.
Наконец Иван убрал нож, выступил вперед и отвесил низкий поклон, как положено радушному хозяину
Гость, оказывая уважение царевичу, поклонился еще ниже.
- Здравствуй, Иван-царевич,- промолвил он с улыбкою.- Бывал я у тебя гостем, а теперь сватом пожаловал. Хочу посватать за себя сестру твою, Катерину-царевну.
Иван быстро оправился от изумления.
- Что до сватовства, сударь мой, это вы уж с ней решайте, а после милости просим к батюшке моему царю.- Он слегка сдвинул брови.- Лицо твое мне будто знакомо, то ли и вправду на пиру тебя видал, да ведь пиров у нас не счесть, всех разве упомнишь? К тому ж...- он указал на поломанную крышу,- прежде-то ты, я-чай, иначе к нам являлся, не то бы я уж не запамятовал.
