Владимир Михановский - Ловушка
Они напряженно работали вместе уже несколько часов, но все их усилия ни к чему не привели: причина уменьшения скорости "Ренаты", как и раньше, оставалась неизвестной.
— Вот что мы сделаем, — решил наконец капитан. — Увеличим мощность центральных двигателей.
— Насколько?
— Пока не восстановим прежнюю скорость.
— Но ионное топливо…
— Мы не можем терять скорость. Не можем…
* * *
Король Стафо был под угрозой. Жертвой коня Карранса раскрыл позицию белых и теперь методично усиливал натиск.
Обхватив голову руками, Стафо низко склонился над шахматной доской. Довольный Карранса откинулся на спинку кресла.
— Гм… что-то не вижу спасения, — наконец произнес Стафо.
— Признаюсь, что и я такого же мнения, — отозвался Карранса.
— Однако выход есть, — раздался сбоку уверенный голос. — И очень простой. Взгляните-ка! Слон бьет ф7 с шахом, причем есть два варианта. Или черные примут жертву и побьют слона, или отходят королем… — Гибкие щупальца Роба принялись быстро переставлять фигуры, показывая варианты.
— Постой, постой, — обрадованно произнес Стафо, — дальше я сам вижу. Я делаю ничью вечным шахом. Только, Роб, почему ты всегда вмешиваешься, мешаешь? Сколько раз мы договаривались, чтобы ты никому не подсказывал.
— Я подсказал, потому что ни один из вас не видел правильного продолжения, — ответил Роб.
— Тебя никогда не переспоришь, ты железный, — заметил Стафо, составляя шахматные фигуры в коробку.
— Вот что, Роб, — сказал Карранса, пристально глядя в иллюминатор, — принеси нам по стакану чая.
Роб неслышно выскользнул из каюты.
— Чего это ты сегодня мрачный? — Стафо положил руку на плечо Каррансы. — Жалеешь, что упустил выигрыш?
— Нет, что ты.
— Может, что-то случилось на дежурстве?
— Да нет, дежурство здесь ни к чему. Объясни-ка мне лучше одну вещь… — перевел разговор на другое Карранса.
В это время растворились дверь и в каюту вошел Роб. Он осторожно поставил на освобожденный шахматный столик поднос со стаканами.
— Ага, ты что-то хотел? — спросил Стафо, двигая Каррансе один из стаканов.
Но Карранса ответить не успел. Слегка щелкнул видеофон, и раздался чуть хрипловатый голос капитана.
— Пилот Карранса, немедленно зайдите в главную рубку.
На ходу застегнув молнию комбинезона, Карранса бросился к выходу. Согласно строгой инструкции, выходить из каюты в коридор можно было только в наглухо закрытом комбинезоне со специальным прибором, который защищал от излучения. В этом районе Пространства, где находилась "Рената", космические лучи — эти "вечные странники" Вселенной — были очень интенсивны…
Капитан внешне был спокоен.
— Ну, как отдохнули?
— Немного, — ответил Карранса.
— Взгляните, — Петр Брагин кивнул на спидометр.
Часа два назад, когда Карранса по приказу капитана увеличил мощность центральных ионных двигателей, оранжевая точка слилась с вертикалью на шкале спидометра. Теперь точка вновь, будто нехотя, отползла в сторону от вертикали.
— Давайте еще раз, как следует, проверим приборы.
— А если опять… — не удержался Карранса.
— Тогда сообщим о торможении "Ренаты" всему экипажу, — решительно ответил капитан.
* * *
Мария Аверина занималась своими будничными делами. А дел у нее, астробиолога "Ренаты", предостаточно. Ее давно уже интересовала проблема различных форм жизни в космосе. Мария тщательно исследовала многочисленные метеориты и микрометеориты, отдавая любимому делу каждую свободную минуту. Много оригинальных образцов доставал ей Стафо, молодой штурман. Они были почти ровесники — Стафо лишь на год старше Марии.
Мария, увлеченная работой, не сразу обратила внимание на сияющий экран видеофона.
— Всему экипажу "Ренаты"… Всему экипажу "Ренаты"… Приказываю немедленно собраться в Большой каюте. Надзор и контроль поручить киберсхемам…
Мария немного замешкалась с термостатами. Установив постоянный режим на главной установке, девушка накинула на легкое ситцевое платье красную шерстяную кофту, натянула поверх серый комбинезон. Затем выбежала из биолаборатории и, став на ленту транспортера, нажала кнопку.
В Большой каюте уже собрались все члены экипажа, и Мария примостилась сзади.
— …Увеличение мощности ионных двигателей на целых двадцать единиц тоже ничего не дало, — говорил капитан. — Главная опасность в том, что мы ничего не знаем о причинах торможения "Ренаты". Ни один прибор не показал отклонений от нормы. Таково положение. Прежде чем что-то решать, я хотел бы посоветоваться с вами. Прошу высказываться.
Обсуждение длилось минут двадцать. Решили больше не терять времени на выяснение причин торможения.
— Таким образом, — подытожил капитан, — еще раз попробуем вырваться из опасной зоны. Через десять минут все двигатели "Ренаты" будут включены на полную мощность. Приказываю всем надеть противоперегрузочные костюмы и занять свои места. Объявляю готовность номер один!..
— Мария, — Стафо остановил девушку, которая вместе со всеми спешила к выходу. — Пойдем со мной?
— Куда?
— В рубку-два. Знаешь, там есть лишнее противоперегрузочное кресло, ну, и, кроме того, мы будем вместе. Тебе же совсем не обязательно сейчас быть в биолаборатории. Пойдем?
Девушка на секунду заколебалась.
— Нет, Стафо… Мне еще нужно подготовить к перегрузкам свою установку. Я не могу…
В главной рубке наступила тишина. Удары хронометра казались очень громкими.
— Остается две с половиной минуты, — сказал капитан. — Докладывайте о готовности.
— Готов! — сказал Карранса, замерев возле пульта управления.
— Готов! — доложил Стафо, не отрывая взгляда от своего штурманского экрана.
— Готов, — пробасил Иван Скала, гравист, человек с "железными нервами", как называли его товарищи.
— Готов, — отозвался телерадист Лино Вара, отбросив со лба непокорный юношеский чуб.
Петр Брагин последний раз взглянул на шкалу спидометра. Проклятая оранжевая точка сместилась уже так далеко, что между ней и вертикалью свободно легли бы две ладони.
— Включить двигатели! — скомандовал капитан, и Карранса повернул до предела рукоятку мощности.
Тяжелая волна перегрузки навалилась на людей, наливая свинцом конечности, прижимая к спинке противоперегрузочного кресла. На автоматически работающем экране обзора перед капитаном возник стремительный силуэт "Ренаты". Из всех ее дюз вылетало ослепительное пламя, языки которого тянулись на много десятков километров. Кустики антенн кругового наблюдения на боках и на носу "Ренаты" равномерно вращались, посылая изображения на экраны главной рубки. Все было как обычно. Необычным было только одно: общая мощность двигателей совсем не соответствовала фактической силе тяжести. При такой мощности в случае свободного движения ракеты людей буквально вдавило бы в спинки кресел. Ускорение должно было составить величину что-то около 5 "же", а тем временем стрелка ускорения показывала едва 1,9. Казалось, кто-то привязал сзади к "Ренате" канат и удерживает звездолет. Петр Брагин не отрывал глаз от оранжевой точки. Минуты тянулись так долго, что, казалось, время застыло.
