Оксана Аболина - Чудак
Можно было принять предложение Сергея, но я не сказал «давай». Я ни мало не сомневался, что всё это — разыгранная, как по нотам, шутка, забава. На подобный случай у Сергея наверняка заготовлен остроумный ответ. Хотелось бы знать, какой, но я не спешил. Скажи я «давай», и на этом наша беседа окажется законченной, мы мило попрощаемся, я сяду на поезд, чудак останется со своей табличкой ждать кого-нибудь пооригинальнее, чем я. Мы снова обратимся в два безликих элемента толпы. А я этого не хотел. Наша беседа имела шанс сложиться прелюбопытнейшим образом, если я не дам маху и сумею удивить Сергея. Но как? Я, как и большинство людей, человек заднего ума. Блестящие мысли не сыплются из меня экспромтом, они созревают в ночной тишине часами. Сейчас, днём, в толпе, в голову ничего не приходило.
Я решил, что в данный момент наилучшим будет разыграть один из своих защитных имиджей — корыстного манипулятора, который во всём ищет выгоду. Знаете, подходит к вам свидетель Иеговы и начинает тянуть свою песню:
— Давайте, многоуважаемый, побеседуем о Библии?
А ты ему в ответ:
— Сначала скажи, что мне с этого перепадёт?
Половина — та, что потупее, от такой наглости сразу отвалится. Более находчивая — посулит вечную жизнь. А ты с меркантильным гаденьким цинизмом потребуешь у них гарантию того, что в раю будут все удобства, гарем, персональный винный погреб и квалифицированный обслуживающий персонал. А они, на радостях, что подцепили клиента, наобещают столько, что ангелы на небесах от их вранья крыльями замашут. В ужасе. Так размашутся, что ураган начнётся, по Америке торнадо прокатится. А ты у них попросишь в качестве доказательства справку о доходах. И вот тут они сразу отвалятся. Независимо от дохода, есть ли, нет. Потому что поймут — мною рулить им не получится. Я не таков.
Вы только не думайте, что я кощунник какой. Я вовсе не желаю портить отношения с Господом. Но если Он есть, то прекрасно знает, что я просто смерть как не люблю, когда в мои с Ним отношения лезут необразованные выскочки-дилетанты, одним словом, непрофессионалы. Если мне понадобится сталкер для пути в рай, я сам его найду.
Короче, ничего, кроме имиджа нагловатого проныры, который ищет во всём выгоду, я слёту не придумал и решил попробовать держаться этой линии.
— Можно выбрать конкретное время? — спросил я.
— Да, конечно. Но не дальше, чем двести лет назад. Существуют некоторые ограничения…
— Тогда я возьму небольшую отсрочку.
— Зачем? — поинтересовался Сергей.
— Зайду в библиотеку, подниму подшивку старых газет, узнаю номера выигрышей в лотереях, на скачках…
Чудак поморщился. Едва заметно, но брезгливо. Я понял, что разочаровал его.
— Это так не работает, — сказал он. — Вообще я хотел бы попросить тебя посетить конкретное время. И даже заплатил бы…
— Если что, я пошутил, — на всякий случай заверил я. — Расскажи, как это происходит? Вот прямо отсюда, из метро, ты закинешь меня в прошлое со всеми потрохами?
— Нет, потроха здесь останутся, — пообещал Сергей. — Понимаешь, технически это несложно. Никаких перебросок материи, а значит, и чудовищных всплесков энергии. Я могу отделить часть твоего сознания, ту самую, которая контролирует и оценивает поступки, включает совесть, руководит подсознанием. Вот мы сейчас разговариваем с тобой, а часть тебя смотрит на нас словно со стороны. Именно её можно отправить в другое время.
— Типа я буду бесплотным духом наблюдать за всем из астрала? — уточнил я и подумал, что мой новый знакомый, вероятно, адепт одной из многочисленных оккультных восточных сект.
— Вовсе нет, — терпеливо объяснял Сергей. — Это получается так: твоё второе «я» попадает в определённый узел пространства-времени и случайным образом прикрепляется к одному из людей. То есть, не то, чтобы совсем случайным. Существуют определённые закономерности, но они слабо изучены. Известно, что играет роль территориальный фактор. Кроме того, имеет значение пол, темперамент, врождённые свойства характера, некоторые другие вещи. Короче, если тебя послать, к примеру, в 1889 год в определённый день, скажем, 20 апреля, в гостиницу «У померанца» где-нибудь в Браунау-на-Инне, то можно определённо утверждать, что твоё сознание не окажется в Африке, Новой Гвинее или на Марсе, оно попадёт именно в Браунау. Может быть, не в саму гостиницу, но поблизости от неё. Может быть, не двадцатого апреля, а девятнадцатого или двадцать первого, но точно никак не в январе или в августе. Понятно?
Я кивнул.
— Твоё сознание притянется к кому-нибудь, кто находится в районе гостиницы. Маловероятно, хотя такая возможность не исключается, что ты станешь лицом противоположного пола. Однако, социальный статус, образование, воспитание, возраст роли никакой не играют. Ты с равным успехом можешь стать хозяином гостиницы, конюхом, поваром, любым из постояльцев, полицейским, который неподалёку дежурит, младенцем, который в этот день появился на свет в одном из номеров, или его отцом Алоисом, а может быть, акушером. Но вряд ли ты станешь матерью или сестрой ребёнка.
— А кто там у нас родился в Браунау? — спросил я с нехорошим предчувствием.
— Двадцать третий рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, — как ни в чём не бывало ответил Сергей.
Я понял, куда он клонит. И ты, читатель, думаю, тоже догадываешься. В конце концов, каждый об этом хоть раз задумывался: будь такая возможность, сделал бы я это или нет? Ох, как мне хотелось обойтись без штампов, но, увы, не вышло. Почему если кто-то хочет изменить историю, то ни за что не предложит убить Наполеона или Тамерлана? Нет, обязательно Гитлера. Будто война без него не начнётся. А может, и вправду — не начнётся?
— И я смогу остановить войну?
— Кто знает? Не забывай — только часть тебя войдёт в другого человека. Твои возможности будут не так велики. Тот, в чьём сознании ты окажешься, будет жить своей прежней жизнью, испытывать те же чувства, что и раньше, общаться со знакомыми людьми, выполнять привычную работу, он может даже не заметить твоего присутствия. Но если ты очень постараешься, то сумеешь заставить его услышать свой внутренний голос.
— Мой голос?
— Ну да, разумеется. Ты можешь предупреждать, напоминать, зудеть, как комар, об одном и том же. Посеять сомнения или, напротив — укрепить убеждённость. Но решать он будет сам. Тебя он воспримет всего лишь как собственное альтер эго. И никаких, заметь, раздавленных бабочек. Но при этом историю реально можно изменить, не нарушая физических законов и ни чьей свободы воли. Разве это неинтересно?
Я задумался. Сначала я прикинул самый неприятный вариант — что будет, если я попаду в сознание младенца Адольфа? Что скажу ему? О чём буду талдычить день и ночь, чтобы он вырос нормальным человеком? Как буду усмирять его страсти? Как сумею убедить продолжить заниматься живописью и не лезть в политику? А вдруг ему сильно не понравится то, что говорит его внутренний голос? А что, если я разовью в нём паранойю, и он станет совершенно неуправляемым психопатом? А может, кто-то уже старался его изменить? И даже не раз? Почему среди тиранов столько психов? Быть может, это объясняется как раз неудачными попытками изменить историю?
