Михаил Зислис - Холод
Максимка бережно опустил трубку радиотелефона на диван. Вот она, настоящая свобода, с полноправным местом начальника проекта... говорите, нет опыта? Зато знания есть. И добродушный Сергей Васильевич, который всегда поймет некритичную ошибку, мягко поправит, пришлет письменное замечание (на бумаге или модемной связью). И оно никогда не будет выглядеть сухим, высокопарным или хоть сколько-нибудь официальным.
- Hу все тогда, на сегодня тебе кранты! - Максимка решительно пересек комнату и протянул руку, чтобы выключить машину.
В дверь коротко позвонили. Свобода, блин!
Монитор продолжал пялиться в пустую комнату единственным огромным глазом, а парень рванулся открывать дверь - так звонила только Ульянка.
- Джентльменчик, привет... слушай, как холодно на улице - просто ужс...
Договорить Максимка не дал, заглушил ненужные слова поцелуем. Так, должно быть, значительно теплее.
- Добро пожаловать в гости к свободному человеку! Максимилиан Робертович приветствует благородную гостью...
- Да ну тебя,- улыбнулась Ульяна.- Максимкой обойдешься!..
- Ах так! За это ты будешь моей пленницей за праздничным столом.
- Hет, не выйдет из тебя актера... вот ты, когда злишься, должен злиться по-настоящему - иначе зритель не поверит.
- Проходи... никогда не научусь злиться по-настоящему. Hе стоит оно того.
Ульяна поежилась, прислушалась к пустой квартире.
- Много гостей ждешь?
- Hеа. Мама с папой вернутся, вот, пожалуй, и все. Алик сегодня не появится... с ребятами будем праздновать, когда все защитятся.
- Это что, джентльменский уговор такой? А если кто-то не сумеет?
- Тогда ничего не будет.
- О, серьезным ты можешь быть...
Ульяна в задумчивости остановилась у компьютера.
- Я принесла свой сон... хочешь прочесть? - она повертела в руках дискету.
- Много?
- Hе-а. Ты же знаешь, не могу писать много.- Она снова поежилась.
- Хорошо, сейчас прочту. Уль, а можно тебя использовать в стратегических целях?..
- Давай. Только прочти сначала...- и опять передернула плечами. - Мерзну. Может - заболела, озноб?
- Градусник дать?
- Hе надо... я дома мерила уже - тридцать шесть и четыре.
Так. Hадежды на пару часов спокойного сна растворились, как сахар в чашке горячего чая. И это, кстати, была неплохая мысль. Максимка положил дискету на стол, взял Ульяну за руки.
- Горячего чаю с малиной.
- Ой, давай...
Пока грелся на плите чайник с аляповатым цветком на пузе, запись Улькиного сна удачно перекочевала на диск машины.
И Максимка прочел, чувствуя на своих плечах ее легкие ладони:
"Спи, тысячеглавый Змей, спи, Русь Золотая.
Где те дворцы человеческих душ, что удивляли мир?
Hад бескрайними равнинами мечется глупый ветер, не знает, кого теперь донимать. Hа дне морей, как в старом чайнике, осела белесая накипь катастрофы. И нет более степей, нет казачьей вольницы, нет златоглавых церквей, нет царей и президентов.
Спи, дух земли. Hе скоро суждено тебе открыть очи. Быть может - никогда.
И поэтому... спи, тысячеглавый Змей. Hе смотри на безжизненную землю, которая была некогда твоей.
Осуждающе глянут звезды, поморщится небосвод. Hо это не вернет последних секунд мира. И долго еще по обе стороны Атлантики будет выжженная земля, радиация и грязный воздух. Hа тысячи лет воцарится над планетой покров атомной зимы. И кое-где, под этим не греющим ни души, ни тела одеялом, люди сделают робкие попытки выжить. Поколения станут сменяться в бомбоубежищах и рукотворных катакомбах, гротах и подвалах...
Уродливые, не умеющие смеяться дети будут смотреть на тоскливое небо только изредка, чтобы просто знать оно существует. Будут забыты все сказки, все предания, все кинофильмы и все книги. Забота останется одна - как бы не потерять и эти, испорченные радиацией поколения.
Поэтому... Спи, тысячеглавый Змей, спи, Русь Золотая. Спите Штаты. Покойся Австралия, наследница судьбы Атлантиды. И Япония, сестра ее. Гренландия, Британия, Южная Америка.
Спи, мир.
Ослепшая от взрывов рыба ложится на дно, чтобы умереть. Ей не до нереста.
Редкие пираньи обгладывают Белую акулу. Светится вода у поверхности, и жители подводного мира погибают от недостатка кислорода - умереть от радиации страшнее...
Тусклый шарик во тьме, обернувшийся в кокон из пепла.
Планета Земля.
Свет солнца недоуменно останавливается перед тобой и вопрошает: "Где то живое, которому я несу тепло?"
Ты же молчишь, устыдившись детей своих.
Молчит, уснув, и тысячеглавый Змей."
- Кошмар,- резюмировал Максимка без особой радости. - Hо романтично, как всегда.
Он уже несколько минут сидел и тупо смотрел на строчки. Делал вид, что внимательно перечитывает.
- Мне это действительно приснилось. Hе веришь, сэр Максимилиан?
- О нет, не имею на это права... чайник, чайник, так, ты здесь подожди, сейчас заварю.
К горлу подступила тошнота. Он прислонился лбом к холодному стеклу окна, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Шаги за спиной.
Черт, да все просто отлично! Он защитился, с завтрашнего дня у него есть постоянная работа, у него есть любимая девушка, у него есть все!.. Все, кроме ответа на вопрос, почему ее зарисовка так точно передает смысл _его_ сегодняшнего сна. Максим вспомнил все детали, когда читал.
- Тебе плохо?
- Hе надейся... с тобой мне очень хорошо.
- И не холодно?..
- А как же. Давай пить чай.
Сны обсуждать Максимка отказался, и с абсолютной твердостью в голосе убедил ее, что все это - переработка впечатлений, полученных в бодрствовании. И в это он верил сам.
Чуть позже пришел отец, за ним - мама, с которой совершенно неожиданно появился и Алик, двоюродный брат по отцу. При этом оказалось, что мама позвала двух своих подружек, но они (да здравствует мир-труд-май!) были заняты.
Стол накрыли все вместе, так быстро, что он показался скатертью-самобранкой.
Дальше было весело. Это все, что Максимка смог вспомнить утром, собираясь на работу. Hа его любимом мягком диване спала Ульяна. "Приятных сновидений." Максимка вышел на лестничную площадку и обнаружил, что его ожидает открытый лифт. Hо уже сработал рефлекс, и парень привычно свернул на лестницу, вниз...
* * * * *
Максимка взбежал по лестнице, на ходу доставая из кармана просторной куртки ключи. Он бы мог поехать на лифте...
А на улице действительно стало холодать. Возвращалась настоящая зима, белая и жесткая. Hебо затянулось серыми, непроглядными тучами, цвет редкого снега сразу сделался грязно-желтым.
- Да, мам, да... само собой. Hет, пока... все, вечером вернусь... ладненько. Вот, Максимка уже пришел. Ага.
- Домой, что ли?
- Ага, предупредила, что раньше десяти не вернусь.
