Джон Пирс - Не вижу зла
Мистер Брейден обвел взглядом всех присутствующих.
— Боюсь, нам пора переходить к следующему вопросу, — сказал он. — Мы очень благодарны вам, доктор Каплинг, за вашу любезную помощь, — продолжал он, вставая и пожимая мне руку. — Вик будет еще некоторое время занят, но Ларри Холт покажет вам студию.
Сидевший в конце стола худощавый невысокий человек с остреньким лицом поспешно вскочил и пошел со мной к двери, до которой меня проводил и Вик. Когда я уже выходил, Вик протянул мне чек и сказал Ларри:
— Доктор Каплинг, вероятно, предпочтет получить деньги немедленно. Они ему понадобятся для покрытия расходов на обратном пути в восточные штаты.
Я взглянул на чек — это был чек на две тысячи долларов.
Ларри повез меня в банк на «кадиллаке» с откидным верхом.
— Приходится обзаводиться, — ответил он, когда я выразил восхищение машиной.
В банке он удостоверил мою личность, и дальше я вынужден был разгуливать с двумя тысячами долларов наличными в кармане — довольно нелепое ощущение. На обратном пути Ларри рассказывал мне о киностудиях, мимо которых мы проезжали, а по возвращении в «Мегалит» взял на себя роль гида. Я запомнил лишь малую часть того, что мне довелось увидеть на огромной территории студии, — потемневшие от непогоды города, закрытые водоемы и гигантские, похожие на суперсараи здания, в которых ютились всевозможные одомашненные цивилизации. В конце концов я впал в такое ошеломленное состояние, что не способен был больше удивляться, и дальнейшее окуталось туманом, однако Ларри, несомненно, знал там всех и вся, и, по-видимому, мое знакомство с тайнами кино было исчерпывающим. Мы даже позавтракали с настоящей кинозвездой, хотя и не первой величины, и я обнаружил, что испытываю удовольствие, когда меня называют «доктором» люди, которые считают науку колдовством, а не тяжелым будничным трудом.
В начале третьего Ларри повел меня за угол колоссального здания, к длинной невысокой пристройке, довольно неказистой, без окон и лишь с двумя-тремя дверями. В одну из них мы вошли, и в великолепном кабинете я увидел Вика, который ухмылялся самым гнусным образом. От энергичного гения науки не осталось и следа. Его лицо словно сделалось шире, глаза весело блестели.
— Спасибо, Ларри, — сказал он, взмахом руки выпроваживая моего проводника за дверь. Затем, откинувшись на спинку кресла, он улыбнулся мне через стол и спросил: — Ну, Джонни, как тебе понравилась киностудия?
— Что все это, черт подери, означает, Вик? — осведомился я. — Да, кстати, спасибо за чек.
— Таков порядок, — ответил он. — Вспомни, пожалуйста, что тебе пришлось специально приехать в Калифорнию. И, значит, кто-то должен был читать за тебя лекции. К тому же Брейден не почувствовал бы к тебе должного уважения, дай я тебе меньше.
— Но что это все-таки означает, Вик? — не отступал я.
— Это, — объявил он, — особая программа исследований. «Мегалит» намерен заняться телевидением, и магия науки дает нам возможность на самом старте далеко обойти наших конкурентов.
— Но при чем тут теория связи и многомерное пространство сообщений? спросил я.
— Не торопись, Джонни, сейчас ты все увидишь сам. На завтра я наметил показать наши результаты Брейдену и устрою для тебя предварительный просмотр.
Вик взял телефонную трубку.
— Я буду в лаборатории, Нелли, — сказал он, а затем встал, открыл внутреннюю дверь — и мы очутились в сказочной лаборатории.
Не такой, какими бывают настоящие лаборатории, а такой, какой ожидает увидеть лабораторию нормальный президент акционерной компании. Обычно лабораторные столы делаются из расчета, что на них будут работать, а не любоваться ими. То же относится и к прочему лабораторному оборудованию. Но эту лабораторию создавал художник. Она была просторной и незагроможденной. В одном углу хранились новехонькие блестящие инструменты. Вдоль стен располагались красивые приборы — все в изобилии снабженные счетчиками и всяческими рукоятками, а также бесчисленными мигающими лампочками. В дальнем конце, залитый ровным светом флуоресцентных ламп, стоял человек в белоснежном халате. Перед ним сверкала коллекция каких-то деталей, а сам он с напряженным вниманием вглядывался в бледно-зеленую кривую на экране осциллографа.
— Мистер Смит! — окликнул Вик, и человек в белом халате обернулся. Сегодня у нас в гостях мистер Каплинг.
Вик снова стал энергичным гением науки. Он объяснил мне:
— В нашей лаборатории мы обходимся без званий. Мы стараемся поддерживать дух дружеского равенства.
Мистер Смит протянул мне руку, которую я пожал. Это был тщедушный субъект с желтыми от табака пальцами. Вик продолжал объяснять — теперь и он, как прежде Брейден, с большой логичностью говорил неизвестно о чем.
— Смит, — сказал он, — работает над диграммером. Для того чтобы вести исследования пространства сообщений, мы должны изучать последовательные ряды конкретных сигналов. Чтобы показать, как это может быть достигнуто, Смит и сконструировал свой прибор, который ведет статистическую запись сигналов в двумерном пространстве.
И далее в том же духе, пока я не выслушал полного и точного описания диграммера, так и не получив никакого представления о том, зачем он был изготовлен. Я поблагодарил Смита, и мы ушли.
— Что это все-таки значит? — спросил я. — Ведь тут нет ничего нового: в лабораториях Белла это было сделано давным-давно. Да и Смит — кто он такой? По-моему, он простой радиотехник.
— Конечно, — ответил Вик. — Но диграммер все-таки очень хорош. А видел бы ты проигрыватель, который он собрал для меня! Ну, теперь сюда — тебе следует ознакомиться и с этим.
Мы вошли в небольшую ровно освещенную комнату, стены которой были увешаны какими-то на первый взгляд совершенно абстрактными рисунками. Вик вновь приступил к официальным объяснениям.
— Само собой разумеется, что целью нашей работы является создание механической, а вернее, электронной блокировки материала, не отвечающего кодексу морали. Новый кинофильм всегда тщательно изучается с этой точки зрения специалистами, и лишь потом его пускают в прокат. Режиссер, конечно, стремится к тому, чтобы, не впадая в ханжество, в то же время нигде не преступить требований кодекса. Тем не менее актриса, разумеется, может случайно наклониться чуть ниже, чем следовало бы, или юбка задерется чересчур откровенно. В кино такие кадры убираются из фильма при монтаже, но в телевидении дело обстоит не так просто. Тщательные испытания показали, что ни один человек не обладает достаточно быстрой реакцией, чтобы успеть переключить камеру при такой прискорбной случайности. Поэтому мы собираемся прибегнуть к помощи электроники.
