Эдмонд Гамильтон - Чудовищное божество Мамурта
И тут, остановившись, чтобы поближе рассмотреть одну из находок, я сделал интересное открытие. Камни оказались гладкими, хорошо состыкованными друг с другом, напоминали искуственный мрамор или хороший бетон. Вглядевшись, я заметил, что почти на каждом стволе колонн, на всех фрагментах карниза и обломках стен был изображен один и тот же символ. Но было ли это символом? Рисунок чем-то смутно напоминал спрута с круглым, но по сути почти бесформенным телом, от которого отходили не то щупальца, не то отростки. Причем, последние не выглядели мягкими и извилистыми, что типично для осьминога, а были твердыми и прямыми, с сочленениями, как у лап паука. Возможно, именно его и хотели изобразить неведомые мне творцы, но некоторые детали явно не отвечали этому замыслу. Какое-то время я пытался разобраться, кому и зачем понадобилось изобилие столь своеобразного орнамента, но вскоре осознал тщетность своих попыток проникнуть в эту тайну.
- Такой же неразрешимой казалась мне и загадка самого города. Ну что, спрашивается, можно было извлечь для познания прошлого из этого нагромождения полузасыпанных камней? Я бы не смог даже поверхностно осмотреть это место: для сколь - нибудь длительного пребывания здесь у меня не хватило бы ни провизии, ни воды. Работы археологу тут было невпроворот. Несколько обескураженный, я вернулся к своим дромадерам и отвел их на открытую площадку среди развалин. Поставил там палатку. Вскоре наступила ночь. Сидя у скудного костра, я вдруг почувствовал, как на меня непомерным грузом навалилась абсолютная тишина этого места, пропитанного запахом смерти. Не слышалось ни смеха, ни человеческих голосов, ни криков животных; даже насекомые не жужжали. Ничего, кроме темноты и безмолвия, грозно давивших на меня и, мнилось, забивавших хилое пламя моего очажка.
- Погруженный в мрачные мысли, я не сразу обратил внимание на легкие шорохи, раздавшиеся за моей спиной. Но затем повернулся, намереваясь выяснить, в чем дело, и вздрогнул, покрывшись холодной испариной. Как я уже отмечал, моя палатка стояла на открытой площадке, где песок был гладко утрамбован ветром. И вот на этой естественной арене вдруг появилась маленькая воронка диаметром сантиметров двенадцать. И хотя это произошло достаточно далеко от меня - на расстоянии в несколько метров - но в отблесках костра место просматривалось вполне отчетливо.
- До этого в поле моего зрения не попадало ничего примечательного, даже малейшей тени. Тем более странным казалось неожиданное возникновение этой впадины, да ещё в акустическом сопровождении в виде легкого царапания. Пока я, остолбенев, смотрел на нее, звук повторился, и примерно в двух метрах от этого углубления, уже ближе ко мне, на песке появилась новая метка.
- Скованный ужасом, повинуясь какому-то безумному порыву, я выхватил из костра горящую головешку и изо всех сил запустил ею, словно истекающей огнем ракетой, в сторону образовавшихся лунок. Вновь послышалось поскрипывание, и у меня возникло ощущение, что "это" - уж не знаю что, но оставившее свои следы, - обратилось в бегство, если, разумеется, речь шла о каком-то живом существе. Я не мог вообразить себе, что бы это могло быть, поскольку вокруг меня ровным счетом ничего не просматривалось, не считая проступивших, словно по волшебству, следов.
- Случившееся меня потрясло. Не смог я забыться даже во сне - меня все время преследовали какие-то смутные видения, кошмары, навеянные этим мертвым городом. Было такое впечатление, будто все запылившиеся грехи минувших веков, совершенные в этом Богом забытом месте, ворвались в мои сновидения, безмерно отягощая их. Возникали причудливые формы, мрачные и сверхеъстественные, как если бы они были порождениями иного мира. Едва появившись, они, помельтешив, пропадали.
- Ту ночь я спал крайне плохо. Но первые же золотистые лучи солнца развеяли мои страхи, сняв угнетенность духа. Неудивительно, что примитивные народы так боготворили солнце!
- Едва обретя силы и мужество, я тотчас же отметил внезапно мелькнувшую мысль. В той надписи на каменном блоке, о которой я вам говорил ранее, торговец давно канувших в Лету времен упоминал об огромном храме в этом городе, причем, настаивал на его грандиозных размерах. В таком случае, где же его развалины? И я решил потратить на их поиски те немногие часы, что ещё оставались у меня. Если этот древний карфагенянин не обманывал, то обнаружить их, судя по всему, большого труда не составит. Так, во всяком случае, я полагал.
- Забравшись на соседний бархан, я принялся осматривать окрестности, вертя во все стороны головой. Если при этом и не заметил никаких крупных нагромождений и обломков, которые могли бы являться руинами громадного храма, зато вдалеке узрел двух каменных исполинов, рельефно вырисовывавшихся черными силуэтами на ярком фоне восходящего солнца. Увидеть их вчера вечером я никак не мог. Это открытие окрылило меня и, быстро собрав палатку, я направился в сторону великанов.
- Они находились на другом конце города, куда я добрался лишь к полудню. Теперь смог рассмотреть их более тщательно. То были две сидячие фигуры, высеченные из черного камня, высотой более пятнадцати метров и разделенные друг от друга таким же расстоянием. Лицом они были обращены к городу, следовательно, ко мне. Чем-то напоминавшие по форме людей, идолы, казалось, были покрыты странными доспехами из чешуек. У меня не достает воображения, чтобы описать их облик, так как ничего естественного в нем не проступало. И, тем не менее, черты были явно человеческими и довольно правильными. Но выражение лиц казалось настолько необычным, что его трудно было сравнить с чем-либо известным. Я даже засомневался, с натуры ли они сделаны. А если да, тогда здесь некогда проживал весьма странный народ, воздвигнувший такого рода сооружения.
- С трудом оторвав от них взгляд, я осмотрелся. По обе стороны от исполинов виднелись развалины некогда солидной стены. Но между ними пространство пустовало - не было даже мелкой щебенки. Значит, на этом месте должны были когда-то стоять ворота. Странно, однако, почему эти два колосса, на первый взгляд, прекрасно сохранились, в то время как покинутый мною город и стена превратились в руины. Эта пара великанов явно была высечена из другого материала. Но тогда, что это был за камень?
- Тут я заметил широкую, длиной около километра, дорогу, которая начиналась сразу же за двумя монументами. Я решительно ступил на нее. Вдоль дороги тянулась целая галерея таких же статуй только меньших размеров. Проходя между двумя застывшими стражами ворот, я неожиданно обнаружил надпись, выгравированную на их цоколях.
- Точнее говоря, на их пьедесталах приблизительно на высоте полутора метров виднелись плиты из того же камня. Каждая была покрыта диковинными знаками, скорее всего знаками давно забытого алфавита, недоступными для меня в смысле дешифровки. И все же один из них я узнал. Это была все та же картинка с изображением не то спрута, не то паука, которую я уже видел выбитой на развалинах города. Она повторялась несколько раз по всей длине надписи на цоколе. На табличке, прикрепленной к другой фигуре, было начертано то же самое, так что ничего нового мне узнать не довелось. Я неспешно продвигался вперед по обнаруженной мною дороге, пытаясь на ходу разгадать значение этого вездесущего символа, Однако вскоре перестал ломать над этим голову, сосредоточившись на осмотре того что, меня окружало.