Сергей Трусов - Портрет в городском пейзаже
Он глянул на меня придурковато, и я повторил:
- Хотите психологический портрет?
- Да! - выдохнул он. - Хочу! Психологический...
- Сделаем! - заверил я, - Только для этого мне надо узнать о вас побольше или, выражаясь художественным языком, э-э... пошарить по сусекам вашей души!
Он неуверенно осклабился, воображая, видимо, что распахнул свои сусеки. Но меня интересовали не его желтые зубы, а содержимое внутреннего кармана. Поэтому я пояснил:
- Это очень кстати, что у вас с собой есть. В состоянии легкого опьянения люди лучше понимают друг друга, да и вообще... Вы согласны?
Вместо ответа натурщик торопливо извлек бутылку, поставил ее на подоконник и зашарил в боковых карманах своих необъятных штанов. К моему удивлению, на свет божий явились: стакан, ломоть хлеба, свежий огурец и спичечный коробок с крупной каменной солью. Пока мой новый приятель возился с бумажной пробкой, я перочинным ножом порубал огурец.
- Ну, - сказал я. - За живопись!..
Потом выпил он, и, закусив, мы завели разговор о жизни художников. В принципе, особых трудностей я не испытывал - выручало высшее образование. Я рассказал про таитянские похождения Гогена, трагическим шепотом поведал об отрезанном ухе Ван-Гога, вспомнил зачем-то Сезанна и на нем запнулся. Но, к счастью, натурщик уже захмелел.
- Я понимаю, - гнусавил он. - Творчество... вдохновение... художники...
- Да, - вздохнул я. - Трудно.
Мы замолчали. Из окна виднелась часть площади, и там происходили какие-то события. Людская масса колыхалась штормовым морем, повсюду пестрели паруса плакатов и лозунгов, а в воздух беспокойными чайками взмывали головные уборы. Чуть приглушенно волнами накатывалось: "А-ааа... А-ааа..."
Я искоса глянул на собутыльника. Страждущий персонального воплощения на холсте смотрел в окно, улыбался и, судя по всему, чувствовал себя вполне комфортно. Похоже, он полностью отдался во власть действия сивухи и уже не помышлял ни о каком портрете. Невольно я позавидовал его реакции на алкоголь. Наверное, этот человек вел здоровый образ жизни, чего нельзя было сказать обо мне. Я был перенасыщен шлаками, питался лишь бы чем и вдобавок периодически попадал в стрессовые ситуации. Это не могло не сказаться - в животе у меня забурчало, в глазах стало двоиться.
Я зажмурился, набрал побольше воздуху, задержал дыхание и раскрыл глаза. Двоилось по-прежнему. Тогда я закрыл левый глаз и стал взирать на мир правым. Однако вскоре глаз устал, и я снова его открыл.
Натурщиков было двое. Один смотрел в окно, улыбался, а другой косился на меня и тоже улыбался, но с какой-то издевкой. Некоторое время я бессмысленно таращился перед собой, а потом вдруг понял, что этого просто не может быть.
Я начал экспериментировать. Когда закрывал какой-нибудь глаз, изображение становилось нормальным - один натурщик, как и положено, смотрел в окно. Но когда оба глаза были раскрыты, одна прыщавая рожа пялилась на улицу, другая - на меня!
Понятно, я испугался. Первая мысль - меня опоили какой-то дрянью. Наверняка сивуха содержала в себе наркотические примеси, и вот, пожалуйста, - глюки. Не скажу, чтобы я был паинькой - пивал всякое, да и курил что попало, но наркотики - ни-ни! С этим у меня строго.
Однако через минуту я усомнился. Почему-то в моем сознании исказилось только фантомное изображение натурщика. Ни окно, ни подоконник, ни бутылка, ни их точные копии не превращались ни во что иное. Конечно, в таких вопросах я был неискушен, но полагал, что думаю правильно, подобных наркотиков не существует.
Тем временем копия натурщика продолжала издевательски ухмыляться, и я спросил:
- Чего уставился?
Натурщики вздрогнули. Теперь они оба стояли в фас, но все равно чем-то отличались. У меня возникло желание зарядить одному из них по носу и посмотреть, что получится. Однако я опасался промазать, да и вообще не мог решить - кому именно, и, чтобы успокоиться, закрыл правый глаз.
- Вы что-то сказали? - промямлил близнец, оставшийся в одиночестве.
Мне стало неловко. В конце концов, меня угостили и, можно сказать, на халяву, поскольку никакого портрета я не нарисую, даже если бы захотел.
- Да так, ничего, - уклончиво ответил я. - Кстати, а ты когда-нибудь раньше пил эту сивуху?
- Конечно, - удивился он. - А что?
- И все было нормально? Никаких последствий?
- Да что вы?! Мы ж ее для себя делаем!
- Понятно, - кивнул я. - Ну-ка, посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
Он воззрился на меня непонимающе и слегка испуганно - чувствовалось, что пытается что-то сообразить, но мыслительный процесс шел явно со скрипом.
- У вас один глаз закрыт! - прошептал он, наконец.
- И все? - строго спросил я.
- Все, - неуверенно ответил он, но тут же расплылся в улыбке: - А-а! Это вы меня так изучаете! Чтобы портрет хорошо получился, да?
- Угадал, - вздохнул я и открыл правый глаз.
Второй натурщик заходился в беззвучном хохоте. Зрелище это было невыносимое, и, чтобы не подвинуться умом, я отвернулся к окну.
Толпа на площади продолжала безумствовать. Люди что-то кричали, махали руками, а в одном месте то ли боролись, то ли уже дрались. К сожалению, помост в сектор обзора не попадал, и о причине волнений можно было только гадать.
Неожиданно у меня возникло интересное предположение. Поскольку недотепа зациклен на своем портрете (кстати, надо бы выяснить, зачем он ему), то, возможно, этот желанный портрет стал как бы второй его сущностью. Так они и живут бок о бок, словно сиамские близнецы, только один - настоящий, а другой - в некоем новом качестве вожделенного изображения. Каким образом это согласуется с биологической природой человека, а также с физической картиной мироздания, я, конечно, не знал, да и не хотел вдаваться в такие подробности, ибо уже давно подозревал, что все официальные научные теории - всего лишь разновидность мистификации. Само собой, любому человеку свойственно желание видеть себя с лучшей стороны. А посему идеализированная копия наверняка превосходила оригинал по очень многим параметрам. Не исключено даже, что фантом настолько довлел над реальным объектом, что сам же и явился причиной "комплекса натурщика" - внушил бедолаге бредовую мысль кому-нибудь попозировать. Впрочем, это была уже чисто философская постановка проблемы сродни известной: что появилось раньше - курица или яйцо?
Моя гипотеза мне понравилась. Во-первых, она худо-бедно объясняла феномен, а во-вторых, льстила моему самолюбию. Ведь если сиамские близнецы вышли именно на меня, то, значит, полагали, что во мне имеется жилка художника. Я, в свою очередь, эту братию разглядел, тем самым доказав, что такая жилка во мне действительно есть. Как говорится, критерий истины практика, ну а на практике все подтвердилось. И не важно, что художественное восприятие проявилось под воздействием сивухи, главное оно есть, и я способен подмечать то, чего не видит глаз рядового обывателя. Осознание того, что из меня мог бы получиться настоящий художник, всколыхнуло во мне сложные чувства; погладив пустую бутылку, я пожалел о загубленном таланте.
