Юлия Полежаева - Ковчег энтузиастов
Енисеев не сделал никакой попытки взять карточку. Полина с беспокойством взглянула на мужа. Он машинально снова взял ее за руку, не отрывая глаз от чиновника.
— Э-э… Разве вы не следите за официальной информацией? Неделю назад Минюст утвердил решение об отмене восемнадцатой поправки, принятое Госдумой еще в апреле.
Куликов не выкрикнул «Это невозможно!» только потому, что у него в первый момент перехватило дыхание. И еще потому, что остро вспомнил, как четверть часа назад в этом же кабинете кричала Расиха Айратова. Он судорожно вздохнул и, сглотнув, попытался прочистить горло.
— Н-нет, мы не… Но почему?
— Вы, несомненно, помните, — со снисходительной вежливостью принялся объяснять инспектор, — что причиной появления этой поправки была, в первую очередь, недостаточная рентабельность лунных баз в первые годы их существования. При этом они испытывали острую нехватку квалифицированных кадров. Восемнадцатая поправка разрешила лунным базам принимать на работу послеграждан и гарантировала при этом поступление предприятию их пенсионного содержания в качестве необлагаемой дотации.
Куликов тупо кивал, подавляя нестерпимое желание поторопить этого напыщенного болтуна.
— С тех пор ситуация изменилась. С одной стороны, неравноправные финансовые условия начали вызывать растущее недовольство бизнес-сообщества на Земле. С другой стороны, улучшение условий жизни на базах, совершенствование транспортного сообщения с Луной и, не в последнюю очередь, продолжающийся рост безработицы и социальной напряженности здесь…
— Простите, — перебила Полина. Куликов осознал, что судорожно стискивает ее руку, и с усилием разжал кулак. — Если новый закон был принят еще в апреле, почему же тогда директор «Тихо Браге»…
— У лунных баз весьма сильное лобби, и многие полагали, что отмена поправки ни в коем случае не будет утверждена. Вероятно, так бы и случилось, если бы профсоюзам не удалось протащить в бюджет дополнение о финансовой помощи лунным базам в рамках федеральной программы…
Енисеев продолжал еще что-то вещать ровненькими, круглыми, как горошины, фразами. Куликов перестал слушать. Неподвижно уставившись на стенку за плечом чиновника, он отчаянно пытался осознать, свыкнуться с мыслью, что тщательно разработанный, лелеемый уже несколько лет план, который давал ему силы без ужаса смотреть на календарь, рассыпался в прах. Не может быть, чтобы не осталось никакого выхода! Он сам себе казался крысой, в панике мечущейся по замурованному подвалу.
— Не может быть, — повторила вслух Полина, — чтобы не осталось совсем никаких возможностей для работы.
— Не понимаю, в чем вообще проблема, — инспектор недовольно поджал губы. — Пансионаты предоставляют большой выбор занятий, в том числе, творческих. Кружки по интересам, художественная самодеятельность, спорт… В конце концов, существуют сельскохозяйственные коммуны, которые ведут полностью натуральное хозяйство. Как я понимаю, там никто не страдает от безделья.
— Это все суррогаты, — не выдержал Куликов. — А уж вести в наше время натуральное хозяйство… Все равно, что лезть по скале на вершину, куда ведет дорога. Героическое преодоление искусственных трудностей.
— Пока остается в силе тринадцатая поправка — о работе на производственных объектах повышенной опасности Управления системы наказаний.
— Я бы не возражал против повышенной опасности, если бы эти, как вы выразились, производственные объекты не использовались в качестве каторги. Опасность производства там специально сохраняется как средство наказания, а я не преступник!
— Ну, на вас не угодить.
Повисла пауза. Куликов отчаянно оглянулся на жену. Она ответила растерянным взглядом. Инспектор откинулся на спинку кресла, задумчиво пожевал губами и неохотно продолжил:
— Есть одно предложение, которое лично я считаю безнравственным — но обязан довести до сведения настойчивых клиентов.
Куликов со вспыхнувшей надеждой повернулся к нему.
— Есть проект организации новой колонии на Марсе…
— Опять? — невольно вскрикнула Полина. — Не может быть!
— Полностью разделяю ваше возмущение, Полина Александровна, — кивнул Енисеев. — Я тоже полагаю, что восемь погибших колоний — вполне достаточное доказательство того, что люди не могут выжить вне биополя Земли.
— Но как же тогда?…
— Есть предположение, что все дело в численности…
— В последней китайской колонии было почти триста человек — их это не спасло! — мрачно возразил Куликов.
— На этот раз строится гигантский корабль, в котором к Марсу полетят больше двух тысяч…
— …пенсионеров? Нечего сказать, отличный способ избавиться от лишних ртов!
Инспектор нахмурился.
— Я понимаю ваши чувства и, как уже сказал, разделяю их — однако не следует оценивать этот проект как попытку сэкономить. Стоимость экспедиции весьма велика и далеко не покрывается суммой пенсионных счетов участников.
— Так значит, туда в самом деле набирают пенсионеров? — уточнила Полина.
— Набирают добровольцев. Естественно. В качестве которых специальным постановлением правительства разрешено принимать послеграждан с перечислением в фонд экспедиции пятилетнего размера пенсионного обеспечения.
— На целых пять лет рассчитывают, оптимисты, — фыркнул Куликов.
— Вряд ли на пять, — возразила Полина. — Стоимость содержания человека на Марсе наверняка много выше, чем здесь, с готовой инфраструктурой. В лучшем случае, на год — хотя, насколько мне известно, до сих пор ни одна колония и года не продержалась.
— Предполагается, при необходимости, впоследствии отправлять грузовые корабли с запасами… Впрочем, как я уже говорил, я считаю эту идею безнравственной — хотя бы потому, что, в отличие от лунных баз, никаких обратных полетов даже не планируется. Марс — это билет в один конец. Я полагаю своей задачей на этом месте вовсе не вычеркивать людей из жизни, а, напротив, помогать им безболезненно перейти к новому статусу. Что возвращает нас к прежней теме — о выборе наиболее предпочтительного для вас варианта, — инспектор выжидательно замолчал.
Куликов тоже молчал, глядя в стол. Полина с беспокойством смотрела на него. Выдержав минуту, Енисеев демонстративно вздохнул.
— Что ж, не буду вас торопить, Владимир Георгиевич. У вас есть месяц на выбор пансионата или, — он слегка поклонился в сторону Полины, — на принятие решения о временном переходе под опеку жены до достижения ею пенсионного возраста. В течение переходного месяца вам гарантируется пособие в размере половины заработка по последнему месту работы, после чего вы можете рассчитывать на полное государственное обеспечение в случае выбора пансионата. Разумеется, у вас есть также право перейти под опеку детей, но, как я понимаю…
