Михаил Пухов - Корабль Роботов. Ветви Большого Дома. Солнечный Ветер
Когда он очнулся вторично, он лежал обнаженный в чистой постели, на откидной койке в нестандартной каюте, его одежда висела рядом и вокруг никого не было, и корабль, на борту которого он находился, был гораздо крупнее обычных абордажных и десантных ракет, и где — то в дальнем его конце, видимо, в рубке, разговаривали на языке, услышать который в этом районе Вселенной было совершенно невероятно. Некоторое время он слушал разговор просто так, наслаждаясь его звучанием, и только потом начал воспринимать смысл.
— …еще сутки, — произнес голос, принадлежавший кому — то высокому; что — то было с ним связано — не только теперь, но и в будущем. — Не знаю, как он уцелел. Я бы на его месте не выдержал.
— Так он что же, не человек? — спросил другой голос. Его обладатель был бесспорно лыс, небольшого роста, облеченный реальной властью.
— Спросите биологов, — сказал высокий. — Но горючего у него не хватило бы даже до ближайшей планеты.
— Там была планета? — спросил третий голос, принадлежавший непонятно кому.
— Да, — сказал высокий. — Не слишком далеко. И ни одного корабля поблизости.
— А что это была за планета? — не унимался третий. — Она есть в плане?
— Нет, — сказал высокий. — Я вышел в пространство случайно. Мне показалось, что — то должно случиться.
— Погодите, — сказал лысый. — Вы отдаете себе отчет, чем рисковали?
— Вам следовало там задержаться, — укоризненно сказал третий. — А вы даже не выяснили, что это за планета.
— Там не было ничего интересного.
— Тогда что же он делал?
— Кораблекрушение, — сказал высокий. — Видимо, у них отказал инвертор.
— А где остальные? Погибли?
— Необязательно, — сказал высокий. — Если инвертор отказал вне пространства, их могло разбросать по всей Вселенной.
— Зачем спорить? — сказал лысый. — Он сам все расскажет.
— Если мы его поймем.
— У нас есть лингвистическое оборудование.
— Все — таки мне не нравится, что мы там не остановились, — сказал третий.
Пока они так переругивались, человек окончательно очнулся и привел себя в порядок. Версия высокого его устраивала. За высокого он был спокоен. Лысый тоже не внушал подозрений. Разве что третий. Он снова прислушался к разговору в рубке, и вовремя.
— Пойду посмотрю, как он там. Вдруг очнулся.
— Напрасно потеряете время.
— Я с вами, — сказал третий.
Человек мысленно следил за тем, как они, покинув рубку, идут к нему сквозь лабиринт коридоров. Это были настоящие люди. Но он немного ошибся. Вошедший первым действительно был невысокий и головастый, но голова эта была покрыта буйной вьющейся растительностью, прямо — таки шевелюрой. Однако человек продолжал воспринимать его лысым, вроде шара из папье — маше. Второй был обыкновенный, ничем не примечательный.
Человек внимательно смотрел на них, оценивая ситуацию. Впрочем, план ему уже подсказали. Он встал и пошел им навстречу.
— Здравствуйте, — сказал он, подбирая слова. — Если бы не вы…
— Так вы все — таки человек? — обрадовался второй.
Слово «человек» прозвучало вслух совсем по — другому, чем он, который так назывался, привык произносить его мысленно. Это было уже не имя; обычное слово, каких тысячи…
— Человек… — сказал он. — Но если бы не вы…
— Благодарите Бабича, — сказал головастый. — Нашего вахтенного.
— Как вы там оказались? — спросил второй.
— Авария при гиперпереходе, — объяснил человек, которого они спасли. — У нас полетел инвертор.
— Боже, — сказал второй. — Какой ужас! — А ваши товарищи?
— Не знаю, — сказал спасенный человек. — Понятия не имею, где они сейчас.
— Какой ужас! — повторил второй.
Теперь он уже не внушал опасений. Вся его подозрительность улетучилась, как дымовая завеса в вакууме.
— Кто — нибудь из них мог оказаться поблизости, — сказал спасенный.
— Вы заметили место?
— Нет, — сказал головастый. — Мы сами попали туда чисто случайно. На Бабича снизошло откровение.
— Но у вас сохранились какие — нибудь записи?
— Записи? — переспросил головастый. — Видимо, да. В бортжурнале.
— А что у вас за журнал?
Головастый пожал плечами. — Обычный кристаллический бортжурнал.
— Хорошо, — сказал спасенный. — Где он?
Когда они появились в рубке, высокий вахтенный уже шел навстречу, протягивая руку для приветствия:
— Николай Бабич, штурман.
Спасенный почувствовал смущение.
— Фамилия моих родителей была Синяевы, — сказал он. — Иногда мать называла меня Сашей… И… профессия. Я… инструктор. Я учу других летать на ракетах…
В серых глазах штурмана что — то мелькнуло; что — то похожее на удовлетворение.
— Значит, пилот. Так и запишем. Александр Синяев, пилот — инструктор.
— Извините, — сказал головастый. — Совершенно забыл представиться. Монин, тоже Александр. А это Анатолий Толейко, руководитель научной группы.
Все обменялись рукопожатиями.
— Наш корабль называется «Земляника», — сказал головастый тезка спасенного пилота — инструктора и вопросительно на него посмотрел.
— Я с одного старого звездолета, — сказал спасенный пилот. Вряд ли вы о нем слышали.
— У них взорвался двигатель, — объяснил руководитель научной группы Анатолий Толейко. — Неизвестно, что с остальными. Мы должны просмотреть запись.
— Там никого не было, — сказал штурман Бабич.
— На всякий случай.
— Как хотите.
Экраны в рубке на миг погасли, но тут же вспыхнули снова, сменив рисунок неба.
Созвездия в экранах были видны совершенно отчетливо, так что спасенный беспокоился не напрасно. В глубине маячил едва заметный серп Дилавэра. А совсем рядом, в каких — нибудь ста метрах от передатчика, в пустоте плавал он.
Да, он стоял сейчас в рубке управления чужого звездолета, но одновременно сидел в тесной кабине «Гнома», и терял сознание, и его подтаскивали мощными магнитами к отвесной громадине корабля, к расширяющемуся приемному отверстию, и несли на спине по бесконечным металлическим коридорам, и корабль снова уходил из пространства, и он терял уже, кажется, подсознание, так что от всех ощущений, сопутствующих переходу, остались лишь полная остановка времени, оцепенение да шум чужих голосов где — то внутри.
— Вы все видели сами, — сказал штурман Бабич. — Там никого не было.
— Придется исследовать запись более тщательно, — сказал головастый Монин. — На проекторах.
Он взял прозрачный кубик из рук Бабича и передал спасенному: — Вам и карты в руки.